| Библия и наука |

Назад

Глава 7

Чёрная гвардия Ватикана.

Шестнадцатый век в Европе ознаменовался великой Реформацией, вернувшей людям Библию, открывшей им волю Господа, открывшей им путь к счастью. Писание раскрыло перед людьми злоупотребления папства, его лжеучения. Люди увидели, что учение о возможности купить спасение за деньги через индульгенции, право церкви отпускать грехи, уничтожать инакомыслие, поклоняться иконам и статуям не имеет никакого библейского основания. Попытки папства удержать свою власть с помощью часто применявшейся им в прошлом грубой силы уже не давали результатов. Посылаемые им одна за другой дивизии терпели поражения, а костры инквизиции были не в силах сжечь население пол-Европы. Это был один из самых критических периодов папства, когда оно почти стояло на грани полного краха. Оно металось в попытках найти какие-то средства, чтобы остановить надвигающееся всё ближе и ближе падение, но всё было безрезультатно. Не было силы способной нейтрализовать триумфальное шествие Евангелия, которое так мешало Ватикану. И вот в этот критический момент в Риме появляется яркая и не менее зловещая фигура некогда бедного испанского дворянина, ставшего проповедником и основателем новой силы, поистине рождённой в преисподней… 13 июля 1491 года в Испании, в местечке Лойола, в семье сеньора Лопеса родился тринадцатый ребёнок, названный Иньиго или Игнатием. «Дон Иниго Рекальде де Лойола был истинным сыном загадочного, замкнутого, энергичного и фанатичного племени басков». [История Нового времени // Под гл. ред. проф. И. Пфлуг-Гартунга. СПб.: Просвещение, 1910. Т. 1. С. 460—461]. Современная Испания изнывает от постоянных терактов, организуемых баскскими боевиками, убивающими без разбора и женщин и детей. Но все эти современные баскские террористические организации не идут ни в какое сравнение с той террористической организацией, которую создал баскский дворянин Игнатий Лойола. Итак, Игнатий родился в знатной, но бедной семье. Его родители пользуясь старыми связями устраивают мальчика пажем в королевскую свиту. С ранней молодости юноша принимает участие в боевых действиях, весьма храбро сражаясь. После одного из сражений он был вынужден длительное время пролежать на больничной койке. Уйму свободного времени он посвятил чтению рыцарских романов и биографий знаменитых людей, из которых его особенно пленили жизнеописание святого Доминика (1170—1221), основателя ордена доминиканцев и инквизиции и св. Франциска (1182—1226), основателя ордена францисканцев. Читая их, пылкое испанское воображение рисовало его на их месте, и неудержимая страсть прославиться, как великий духовный воитель захватила его. В марте 1522 года он покидает родительский замок и 25 марта входит в монастырские ворота, найдя приют в больнице монастыря. «Посвятив себя посту и молитве, он находил скудный больничный стол даже чересчур роскошным и часто отказывался от него; дни он проводил в молитве или просил подаяние, одетый в рубище, под которым навешивал камни и вериги, становясь при этом, и даже с наслаждением, предметом насмешек праздных ребятишек и взрослых зубоскалов; по ночам же с теми же веригами он ложился спать на голой земле, отгоняя от себя сон молитвами и размышлениями. Уничижая себя в своем фанатизме, он дошел до мысли, что всего этого мало, так как все это в недостаточной степени усмиряло его страстный, пылкий темперамент, и ему казался необходимым искус посуровее, порезче и подейственнее. С этой целью он отправился на поиски и, в 600 шагах от Манресы, на скалистом берегу реки Лобрегат, впадающей в Средиземное море, разыскал почти неприступную пещеру, в которую можно было забраться чуть ли не ползком через колючие кустарники. Рыцарь Святой Девы расположился в этой пещере и устроился по своему вкусу. Все время он проводил в религиозном созерцании божественных качеств небесного Учителя или в самых тяжелых грубых работах, утомляя и ломая себя наподобие пустынножителей первых веков христианства. То борясь с чертом, который самолично являлся искушать и совращать его во всевозможных видах, то охваченный неземным восторгом при виде небесных наслаждений и явлений, то изнемогая в обмороке после подобных потрясений и беседуя в это время с Богом, Лопес достиг постепенно такого состояния, когда он сделался существом не от мира сего или, лучше сказать, самым высокопробным фанатиком, для которого понятия о времени, пространстве и логике не существовали». [Быков А. А. Лойола. Его жизнь и общественная деятельность. М.: Республика, 1995. С. 339]. Видения подобного рода будут его часто сопровождать по жизни. Потом он посещает Палестину, поклоняясь святым местам, а по возвращении оттуда начинает попытки проповеднической деятельности, вначале не совсем удачной, а затем ставшей приносить автору известность. Лойола много путешествует по Европе, где сердца многих слушателей пленяются его зажигательными проповедями, пока наконец известия о них не достигли Ватикана, переживавшего тогда, как мы уже говорили, тяжелейший кризис. «У наместника Иисуса Христа отняли Англию, Швейцарию, Палатинат, Франконию, Гессен, Бранденбург, Данию и Швецию с Норвегией, но этого было мало; идеи преобразователей католицизма стали проникать в Пьемонт, Савойю, в долины Альпийских гор, на берега Рейна, во Францию и даже в Польшу. Олеронский епископ Руссель подготовлял Наварру к отпадению от Рима, пользуясь покровительством королевы Маргариты, которая в своей столице Нерак открыто принимала Кальвина под предлогом примирения его с Римом. В самой Италии дела были плохи, так как даже феррарская герцогиня Ренэ, кузина Маргариты Наваррской, училась богословию у того же Кальвина; отважные новаторы рассыпались по всему полуострову, постепенно охватывая кольцом Вечный город, и даже появлялись в его церквах. Во всем этом антикатолическом движении народ, еще не приученный к самостоятельности и собственному почину, шел покорно по следам своих правителей, которые давали тон и направление борьбе против папского абсолютизма, громко указывая на все грехи римской курии. Положение папы становилось крайне печальным, он терял под ногами почву и не знал, за что ухватиться для спасения своего престола: все средства, считавшиеся прежде неотразимыми, были перепробованы и оказались бессильными. На римском престоле в это время был Павел III из дома Фарнезе. Добродушный и недалекий, он решился, однако, заглянуть в пропасть, куда начинало скользить католичество, и с этой целью назначил особую верховную комиссию, которой поручил расследовать и донести ему о причинах упадка веры, а также о мерах, которые, по мнению комиссии, следовало принять для исправления совершающегося зла. В эту комиссию вошли: кардиналы Караффа, Контарини, Садолет и Поль, кроме того: салернский архиепископ Фрегозо, бриндизский архиепископ Алессандри, веронский епископ Джиберто, аббат венецианского монастыря Святого Георгия Кортези и доминиканец Бадиа. Перечисленные лица, образованные и преданнейшие римскому престолу, выполнили возложенную на них щекотливую задачу с величайшей добросовестностью и составили обширную докладную записку, в которой изобразили действительное положение папской столицы. Картина, набросанная ими, превзошла своими мрачными красками все, что когда-либо осмеливались говорить лютеране, кальвинисты, англикане, цвинглиане и другие враги католической церкви. Павел III ужаснулся, читая одно перечисление двадцати восьми главнейших зол, превращавших Рим в разнузданный лагерь тунеядцев, развратников и преступников. Одно перечисление самых необходимых, по мнению комиссии, мероприятий для поддержания престола Святого апостола Петра давало ясное понятие о том, что делалось среди близорукого католического духовенства в первой половине XVI столетия. Требовалось следующее: суровая цензура над позорным поведением монахов; старательное искоренение предрассудков, поддерживаемых и усиливаемых монастырями; обязательное прекращение симонии, или торговли церковными должностями; освобождение духовенства от обетов безбрачия, так как внебрачное сожительство сделалось вполне обыденным явлением; коренное изменение духа и направления университетского преподавания, подрывавшего в корне авторитет церкви; запрещение торгашеского произвола при продаже отпустительных грамот, или индульгенций; назначение священникам и капелланам определенного жалованья для уничтожения их алчного лихоимства и мздоимства. Вникнув серьезно в содержание докладной записки, Павел III испугался громадности задуманной реформы и, по обычаю многих своих предшественников, отложил дело в долгий ящик, передав исторический документ комиссии на хранение в Ватиканский архив, где он лежит до сих пор». [Быков. Указ. соч. С. 352—353]. Тем временем Лойола главной целью своей деятельности ставит борьбу с Реформацией, чем и привлёк внимание святого престола. Они были нужны, необходимы друг другу, Лойола с его горячностью и энергией и папа, с его властью. Лойола отправляется в Рим. Во время одной из остановок по дороге к Вечному городу Лойола заявил своим спутникам, что во время молитвы в одной из часовен «он удостоился разговора с Богом. Бог явился ему со своим Сыном и поручил последнему покровительствовать новому товариществу и его старшине; согбенный под тяжестью креста, Спаситель кротко принял изъявления преданности со стороны Лойолы и мягко произнёс: „В Риме я буду благоприятствовать тебе“». [Быков. Указ. соч. С. 358]. Действительно ли Христос явился Лойоле или это была другая сила читатель сам сможет ответить на этот вопрос, когда мы познакомимся ближе со структурой и философией созданной им организации. В 1539 году Лойола своих приверженцев организовывает в «Общество Иисуса» или орден иезуитов. Проект устава нового ордена содержал следующее: «Посвятить свою жизнь постоянному служению Христу и папе, исполнять военную службу под знаменем креста, служить только Иисусу и римскому первосвященнику как его земному наместнику. Таким образом, только настоящий папа и его преемники будут повелевать орденом в делах спасения душ и распространения веры». [Цит. по Быков. Указ. соч. С. 361]. 27 сентября 1540 года папа выпускает особую буллу в которой объявляет о создании ордена иезуитов, в которой в частности говорилось: «„Товарищество, или общество Иисуса“ состоит из тех, которые во имя Бога желают быть вооружёнными под знаменем креста и служить единому Господу и первосвященнику римскому, Его викарию на земле. Принятые в товарищество должны дать обет целомудрия, бедности, послушания генералу ордена и повиновения правящему церковью папе». [Там же. С. 362]. Так было положено начало организации, которая на протяжении долгих столетий и вплоть до сегодняшнего дня будет внушать ужас. «Орден возрастал с поразительной быстротой. Однако вскоре обнаружилось, что вся его деятельность была направлена на то, чтобы всех подчинить под власть папы. Всякое средство для достижения этой цели было для них позволительно, цель оправдывала средства. Без любви, без сострадания, без признания общественного, гражданского и божественного долга члены ордена преследовали свою цель. Какое множество заговоров возбудило это «Общество Иисуса», сколько крови пролито, сколько распрей и бед вызвало оно в домах князей, в землях и семьях, знает только Бог». [Миллер А. История христианской церкви. ФРГ, Biefild, GBV, 1994. Т. 2. С. 444]. «В скором времени иезуиты превращаются в самую мощную и влиятельную духовно-политическую корпорацию католического мира». [Всемирная история. В 24 т. Минск: Литература, 1996. Т. 10. С. 156—157]. Итак, благодаря чему же небольшая горстка сторонников фанатичного проповедника превращается за считанные годы в одну из самых влиятельных сил этого мира. Анализ истории ордена показывает, что это было достигнуто благодаря блестяще разработанным Лойолой принципам построения организации. «Система, принятая Лойолой, была очень нехитрая, но в этой простоте и заключалось все ее величие; придя к убеждению, что воспитание и образование, даваемое пастве без строгого контроля пастыря, ведет к вольнодумству, свободомыслию и неповиновению, он решил, что воспитание и образование должны быть сосредоточены в одних руках, но в руках надежных. А для того чтобы орден иезуитов и был „этими надежными руками“, Лойола создал образцовую организацию внутреннего устройства ордена. Таким образом, главной задачей „Общества Иисуса“ было овладение воспитанием и образованием молодежи, преподаванием в низших, средних и высших учебных заведениях — словом, переформировать умонастроение христианского мира, поэтому благотворительность во всех видах, миссионерство среди нехристиан, разъяснение богословских истин в исповедальне и с церковной кафедры — все это становилось для иезуитов второстепенной задачей, которой они особенно и не занимались. Не доверяя такого дела папе, находящемся силой обстоятельств под всеобщим контролем, Лойола создал независимого от него владыку, „черного папу“, который по уставу вполне самостоятельно шел к намеченной цели; и если, по логическому ходу обстоятельств, папы очутились в зависимости от иезуитов, а последние сознательно стремились к всемирному господству, к всемирной монархии, то винить в этом Лойолу нельзя, как нельзя обвинять огонь, что он сжигает все органические тела, оставляя после себя пепел. Своеобразная задача потребовала и своеобразного решения. Обратимся теперь к уставу, определяющему внутреннее устройство общества, созданного Лойолой. Орден иезуитов распадается на шесть классов: „послушники“, „ученики“, „светские кандидаты“, „духовные кандидаты“, „исповедники трех обетов“ и „исповедники четырех обетов“. Эти классы не представляют замкнутых каст, но переход из одного класса в другой зависит от способностей и степени развития экзаменующегося. Низший класс, послушники или новиции, распадается на три параллельных отделения: светские, духовные и безразличные; первые готовятся быть учителями, чиновниками, бухгалтерами и т. д.; вторые — священниками, миссионерами, монахами; третьи — наклонности и дарования которых еще не выяснились. Большей частью это дети или юноши, воспитываемые в духе, желательном ордену; поступить в этот класс извне может всякий, кроме бывшего уже послушником в каком-нибудь духовном ордене. Поступающий в послушники отрекается от своей воли, от своей семьи, от всего, что вообще дорого свободному человеку; он становится рабом ордена, который имеет право помыкать им как вздумается; вступительные три обета, правила повседневной жизни, одежда, пища, жилище — для всех послушников одинаковы; испытания их полной подготовленности производятся преимущественно в возрасте от 15 до 18 лет. Приносящие с собой движимое или недвижимое имущество имеют право им пользоваться для своих личных потребностей, но отчуждать его не смеют, так как этим имуществом распоряжаются старшие начальники. Если послушник почувствует себя неспособным продолжать дальше жизнь в установленных рамках, то заявляет об этом одному из начальников, и тот может его уволить из ордена без всяких стеснений и церемоний. Второй класс, ученики или схоластики, мало чем отличается от первого: только научные занятия происходят в усиленной степени и дисциплина немного строже. Ученики подготавливаются к произнесению данных уже ими обетов при более торжественной обстановке; однако если принятая ими на себя задача окажется непосильной, то их также могут уволить из ордена. Нет возврата в мир из третьего класса светских кандидатов и параллельного с ним четвертого класса духовных кандидатов. Эти два класса подвергаются испытаниям не менее десяти лет (при расчете, чтобы испытуемый был не моложе полных 30 лет) во всевозможного рода занятиях, конечно сообразуясь со способностями каждого отдельного лица. Эти испытания дают право произнести свои обеты при торжественной обстановке, в присутствии высшего начальства. Во время испытаний кандидаты духовные могут быть, с разрешения властей, священниками, принимающими исповедь посторонних, миссионерами, пользующимися большой свободой действий, и начальниками иезуитских коллегий; светские кандидаты также, в случае надобности, могут исправлять более или менее ответственные должности по указанию ближайшего своего начальника. Произнеся торжественно обеты, кандидаты переходят в пятый класс, исповедников трех обетов, не подвергаемых уже испытаниям, а сознательно несущих свою службу на пользу и процветание ордена. В этот класс принимают на 33-м году жизни, когда характер человека вполне установится и на него можно положиться. Исповедник трех обетов трудится усиленно в различного рода должностях, согласно данной ему инструкции, но, как не подготовленный вполне, часто не знает мотивов того или другого распоряжения. Для того чтобы знать все тайные намерения, планы и соображения распорядителей судьбами ордена, необходимо удостоиться полного доверия со стороны генерала и перейти в последний, шестой класс, исповедников четырех обетов. Право произнести четвертый обет, повиновения римскому папе, предоставляется только лицу, доказавшему свою преданность генералу и ордену, такому лицу, который не станет повиноваться папе в ущерб интересам своего ордена и сумеет дипломатично вывернуться в затруднительном положении. Строго говоря, единственно шестой класс и заслуживает названия настоящих иезуитов: в их руках находится вся судьба ордена, так как только они распоряжаются низшими классами бесконтрольно, из их среды избираются все высшие начальники и они одни знают все тайны ордена. Поэтому понятно, что число исповедников четырех обетов довольно ограниченно и в самую блестящую эпоху развития могущества ордена иезуитов их не бывало больше 50 человек. Но достичь такого блестящего положения можно только после длинного ряда лет, проведенных в трудах и искусах. Кроме перечисленных шести классов, составляющих собственно орден, в распоряжении иезуитов были и есть так называемые „привлеченные“, или „светские иезуиты“. Эти лица, очень многочисленные, не принадлежат ни к одному из классов и без всякой видимой связи с орденом занимают в обществе самые разнообразные положения; тут есть чиновники, священники, военные, профессора, адвокаты, медики, юристы, кокотки, дипломаты, помещики, великосветские дамы, моряки, придворные, писари, модистки, газетные репортеры, нищие, полицейские чины, торговцы, художники, актрисы, литераторы и мастеровые. Большая часть из них воспитывалась в иезуитских учебных заведениях и сохранила связи с бывшими своими наставниками и воспитателями; другие привлечены прямо подкупом или же им обещаются привилегии различного рода, не достижимые обыкновенным путем. В большинстве случаев „привлеченные“ так или иначе зависят от ордена, который ничем не связан с ними и всегда может отречься от них при промахе или скандалах с их стороны. Между тем польза от „привлеченных“ очень велика и понятна. Что касается внутреннего управления ордена, то во главе его стоит генерал, избираемый верховным советом или конгрегацией пожизненно и утверждаемый папой; это утверждение обратилось впоследствии в пустую формальность. Все члены ордена повинуются генералу беспрекословно, слепо, не позволяя себе рассуждать; прием и удаление членов полностью зависит от него, он созывает Верховный совет, председательствует в нем и пользуется двумя голосами. Ничто не может совершиться в ордене без ведома и согласия генерала, от которого зависят назначения на все должности; только его „ассистенты“ и советник, или „адмонитор“, назначаются Верховным советом после его избрания. Если генерал уезжает по важным делам из Рима или почему-нибудь не может исполнять своей должности, его замещает им же избранный генерал-викарий; перед смертью генерал назначает своего преемника, но если он не успеет этого сделать, то исповедники четырех обетов собираются и немедленно избирают генерала, чтобы орден ни секунды не оставался без главы. Избираемый не имеет даже права отказаться от ответственной должности. По идее Лойолы, суммы, отпускаемые на содержание генерала, расходуются Верховным советом, который имеет право, в случае растраты и явно соблазнительного образа жизни, немедленно сместить генерала. Деятельность главы ордена заключается в непрерывном руководстве, контроле всех действий членов, для чего он поддерживает постоянную переписку, причем каждый иезуит имеет право по делам ордена прямо адресоваться к генералу, единственной заботой которого должно быть развитие и процветание его всемирной монархии, его государства в государствах; он может обладать научным образованием, но важнее всего для него знание человеческих слабостей, неустанная деятельность, отважная решимость, мудрая осторожность и железная сила воли для достижения намеченной цели. Ассистенты генерала составляют его тайный совет — это его министры; они являются в числе пяти представителями орденских провинций, по именам которых и называются. Они созданы не только для помощи генералу, но и для надзора за ним, поэтому ассистенты могут в случае серьезной необходимости созвать Верховный совет помимо генерала, даже низложить последнего, заручившись письменным согласием провинций. Шестой член тайного совета, адмонитор, дает секретные советы „в почтительной форме“ генералу в случае его промахов и также избирается Верховным советом. Такая система шпионства по отношению к властелину ордена применяется последним ко всем подчиненным ему в ордене лицам, а при содействии всех членов и „привлеченных“ — к заслуживающим внимания лицам вне ордена, поэтому генерал постоянно знает все, что делается на свете. Необходимо заметить при этом, что шпионство за поведением генерала не опасно для него в силу его неограниченной власти: весь тайный совет находится прямо в его руках, он может его разогнать, арестовать, наказать, наконец. Генерал в силу папской буллы от 14 марта 1543 года может самостоятельно изменить статьи устава и сделать из членов тайного совета прямых исполнителей своих распоряжений. Таким правом пользовались преемники Лойолы, генералы Лайнес, Борджа и Аквавива. Вся иезуитская монархия для удобства управления разделяется на провинции, которых по смерти Лойолы уже было двенадцать. Во главе каждой провинции находится провинциал, или губернатор, заботящийся о процветании вверенной ему области и получающий приказания прямо от генерала; он назначает преподавателей для „послушников“ и „учеников“, прокуроров, ведающих имущественными делами провинции, священнослужителей, светских префектов, научных префектов, санитарных префектов, исповедников, проповедников, совещательных членов, „регентов“ или администраторов коллегий, профессоров и членов совета в коллегиях. Только назначение вице-провинциала, старшин домов „исповедников“ и „послушников“, ректоров и канцлеров коллегий принадлежит генералу; иногда провинциал может и их назначать, но везде и всегда необходимо утверждение генерала. Чтобы последний лучше знал, на ком остановить свой выбор, провинциал через каждые три года посылает ему самый полный список всех подчиненных ему лиц с подробным разъяснением характера, способностей, наклонностей, общественных связей и познаний каждого. В помощь провинциалу существует его тайный совет, состоящий из трех ассистентов и одного адмонитора. В соответствующих условиях находятся старшины, или „настоятели“, домов исповедников трех обетов и ректоры коллегий, равноправных в силу папского разрешения всем католическим университетам. Кроме шпионства тайного, но повсеместного генерал посылает в провинции по временам „комиссаров“ и визитаторов для ревизий, исправления нанесенного вреда, приема жалоб и подробного донесения о положении дел. Старшины и ректоры докладывают провинциалу письменно каждую неделю о своих делах, провинциал докладывает генералу ежемесячно, а в январе представляет годичный отчет. Раз в три года созывается провинциальная конгрегация из „исповедников“ для обсуждения местных нужд и потребностей; особый депутат отвозит лично генералу полный журнал записей заседаний и докладывает словесно о том, что опасно доверить бумаге. Общеиезуитский официальный костюм напоминает васконца: сомбреро или шляпа с полями, старинный черный плащ и под ним черная сутана; в случае же надобности иезуит может явиться в омофоре епископа, мантии кардинала, мундире офицера, сюртуке частного лица и фраке светского щеголя». [Быков. Указ. соч. С. 364—368]. «Независимость ордена от светских и духовных властей превращала его в автономное религиозно-политическое сообщество в любой державе. Орден иезуитов не был монашеским в традиционном понимании. Его члены были освобождены от неукоснительного соблюдения правил монастырской жизни, от некоторых монашеских обетов и обязанностей. Даже внешне иезуиты напоминали скорее светских учёных, нежели монахов. Не молитвы и не отправление религиозного культа, но активная светская деятельность, не умерщвление плоти, лишения, покаяние, но наилучшее положение в миру характеризовало устремление иезуитов. Они должны были находиться в центре политических и общественных интересов, имея все возможности оказывать на них решающее влияние, как того требовали интересы католической церкви». [Всемирная история. Указ. соч. Т. 10. С. 155—156]. Итак, хорошо структурированная организация, основанная на железной дисциплине и принцип деятельности, основанный на проникновении в различные сферы жизни, принципиальным образом отличали иезуитов от всех предшествующих организаций. Третьим фактором, обеспечившим им их власть, была умело поставленная работа с молодежью. «Они стремились на кафедры школ и университетов и взяли воспитание молодёжи в свои руки. Тут они проявили смесь праведной простоты с изворотливостью дипломата, кротости с надменностью, нежности с жестокостью». Таким образом, они захватывали управление государством и руководство подрастающим поколением, и, умея проникать глубоко в затаённое человеческой психики, «они знали, как привлечь самые одарённые умы для круга их интересов на все посты, являющиеся опорой их бастионов, как получить отличных стражей и воинов». [Миллер. Указ. соч. Т. 2. С. 443]. «Их система обучения была рассчитана преимущественно на молодежь из верхов общества, но ради популярности ордена они давали бесплатное образование выходцам из самых разных слоёв, организовывали сиротские приюты. Иезуиты были умелыми организаторами школьного дела и преподавателями университетов. Они установили в своих учебных заведениях образцовый порядок, разработали формальные методы обучения, приспособили к своим целям идеалы классического образования». [Всемирная история. Указ. соч. Т. 10. С. 156]. Четвертым фактором, обеспечивающим их власть, было умение воздействовать на толпу. Когда надо в золотом убранстве одежд, а когда и с мотыгой в руках. «Людей учёных они поражали своей эрудицией, на толпу воздействовали особой пышностью богослужения, культивированием излюбленных мотивов народной религиозности, поощрением самых архаичных форм поклонения святым, иконам, реликвиям. Восторженные натуры увлекала их страстная проповедь, таинственные выси медитаций, предписанных „Духовными упражнениями“ Лойолы, вождей религиозно-политических партий — трезвый и расчётливый совет. При дворах государей, у высокопоставленных особ они были духовниками и наставниками, в моменты стихийных бедствий, эпидемий, социальных потрясений они не гнушались никакой, даже самой чёрной работой». [Там же. С. 156]. Пятый фактор это воспитание иезуита, превращение его в «живого трупа». Так «сороковое правило Свода положений ордена гласит: каждый кто захочет в Господе следовать нашему „Обществу“ и пребывать в нём и вящей славе Божией, должен с большим смирением и чистосердечием, в форме исповеди им секрета или в любой другой форме, какая будет служить к его наибольшему утешению, открывать свою душу, не скрывая ничего, что было бы оскорбительным Господу нашему; пусть он отдаёт полный отчёт о всей своей прошлой жизни или, по крайней мере, о вещах наиболее важных начальнику „Общества“, или другим высшим или низшим лицам, которым это будет поручено по воле начальника. И раз в шесть месяцев каждый будет давать этот отчёт, исчисляя время от последнего данного им отчёта. Надлежит также, чтобы коадъютеры и члены Ордена ежегодно или чаще, если это покажется нужным начальнику, отдавали ему отчёт о своей совести указанным способом». [Constitutiones Societatis Jesu, parte I, c 4, n 6; parte VI, c 1, n 2]. «Все действия подчиненного могут подвергаться и подвергаются контролю. Комнаты, шкафы, ящики, любой тайник должны быть незапертыми. Начальник имеет право открыть их в любую минуту. Он без всяких объяснений может отбирать вещи, производить обыски. Почта просматривается. Письма опускаются в специальный ящик незапечатанными: начальник сам отправляет их, если он сочтёт это нужным; он сам наклеивает на них марки; ничто не может иметь марки без особого на то позволения. Самостоятельно, без разрешения начальника, нельзя написать письма или даже поздравительной открытки. То же надо сказать и о телефонных разговорах… Никто не может покупать газет или книг без разрешения начальника. Чтение контролируется… Никто не может пригласить врача… Как правило нельзя прогуливаться в одиночку: нужно гулять вдвоём или втроём… То и дело прикрепляется сопровождающий независимо от того, нравится он им или не нравится… В общем душевное спокойствие и личные взаимоотношения у иезуитов отсутствуют: в их личном распоряжении нет и минуты времени». [Тонди А. Иезуиты. М.: Иностранная литература, 1955. С. 105—106]. Правило 31 Свода Положений об «Обществе Иисуса» гласит: «Превыше всего для духовного преуспевания следует и весьма необходимо, чтобы все соблюдали полное послушание, признавая начальника, каков бы он ни был, наместником Господа нашего Иисуса Христа». Правило 34: «Будем, насколько возможно, готовыми сразу же отозваться на голос начальника, как если бы это был голос Господа нашего Иисуса Христа». Следования этому принципу полного повиновения иезуиты достигают от своих подопечных ни с помощью грубой силы, а путём весьма искусного воздействия на психику человека. Ибо их цель чтобы человек подчинялся им не только внешне, но и внутренне, наподобие манкурта или зомби. Первым шагом в этом вопросе становится преподавание главной доктрины иезуитов, называемой часто их кредо, которое формулируется следующим образом: «Иисус — Бог; Иисус — основал церковь; церковь Иисуса — это римская католическая церковь; церковь и её глава, папа, или этот последний сам по себе, не могут ошибаться, они — непогрешимы; вне церкви нет спасения, и поэтому необходимо к ней принадлежать; ад, чистилище, рай — реальные вещи, первый и последний вечны; кто не выполняет какого-нибудь предписания церкви — идёт в ад; нужно любой ценой избежать ада, и единственным способом спастись является полное и безраздельное послушание церкви. Поэтому цель жизни состоит в том, чтобы избежать ада, то есть в послушании церкви. Все остальное само по себе не имеет значения; все есть лишь средство для того, чтобы попасть в рай. Эффективность этих взглядов, весьма относительная для людей, живущих в мире, в соприкосновении с совершенно другой, осязаемой действительностью, огромна в отношении человека, запертого в семинарии или, вернее, в одном из „религиозных домов“ Общества. Человек этот поглощен занятиями, он оторван от мира, ему вдалбливают изо дня в день одни и те же истины, он усидчиво и прилежно вникает в эти догмы, вдыхает запах ладана, много молится, участвует в отправлении культа. Отклонение невозможно; все его действия по уставу согласуются и должны согласовываться с тем, что ему внушают. Впрочем, здесь и не существует двух линий в преподавании, нет никакой борьбы мнений. Поэтому идеи, идущие с кафедры, преследуют воспитываемого всюду, проникая до самых глубоких тайников сознания. В этой атмосфере никто не может противостоять тому, что ему внушается, и сила внушения огромна. Самые необоснованные рассуждения и химеры становятся неоспоримой, видимой, осязаемой реальностью. Критическое чувство исчезает. Необходимость спасти душу, послушание церкви кажутся единственно важными вещами. И тогда человеку начинает казаться полезной и даже необходимой та беспросветная жизнь, которую он ведет; в конце концов он начинает превосходно себя чувствовать и всеми силами души привязывается к этой жизни. В самом деле, здесь все определено: начальник представляет бога; нужно лишь подчиняться ему без рассуждений; даже если начальник ошибается, это — его ошибка, а не моя; я, во всяком случае, спасаю свою душу. Мир, любовь, свет, народ, снующий по улицам, — это опаснейшие вещи, дьявольское наваждение. Я позволю себе немного отвлечься. Я вспоминаю, как в Риме во время моих прогулок с различными членами ордена иезуитов некоторые из них выражали сострадание к людям, которых мы встречали по дороге. Чем веселее и счастливее казались люди, тем больше сострадания выказывали иезуиты. „Господь, — говорили они, — вознаграждает их на земле за то небольшое добро, которое они делают, потому что на небе они не получат вознаграждения“. Поводом для наибольшего сострадания служили влюбленные пары, даже если было очевидно, что это супруги. „Бедные, — говорили мои спутники, — их ожидает ад. А вот мы…“. Я возражал им, указывая, что Иисус благословил любовь и брак. К тому же Христос бесконечно много прощал. Бесполезное занятие! Собеседник бестолково смотрел на меня и качал головой. Затем все начиналось снова. Особенно меня поражало, что эту почтенную публику так задевает существование внешнего мира, поведение других людей. Я, поглощенный в то время религиозными идеями, далекими от мира, даже не замечал всего этого. Они же занимались всем, критиковали и разоблачали с желчью и нетерпимостью. Его раздражает поэтому сравнение своего положения с положением других людей, даже если они честно пользуются жизнью и радостями, которые она может дать. Ведь и он хотел бы иметь все это, но страх делает его рабом и приковывает к церковной среде. Кроме того, раздражение возрастает, поскольку он считает себя существом привилегированным, обладателем истины и поэтому, по праву, руководителем и распорядителем жизни других. Его оскорбляет отсутствие интереса, непослушание, равнодушие других людей к его идеям, к его правам руководителя человечества, исполнителя божественной воли. Он становится желчным критиком. Эти соображения позволяют, между прочим, понять, почему духовенство, католическая мораль так, я бы сказал, чрезмерно занимаются половыми вопросами, навязывая свои правила для сферы, которая бесконечно далека от мира церковников. Нездоровое душевное состояние, досада на радости других, которая является естественным результатом такого состояния, кроме того, равнодушие людей к авторитету, которым священник считает себя облеченным свыше, — вот причины его постоянного раздражения. Поэтому он хотел бы запретить (и действительно запрещает) наслаждение простыми радостями жизни. У него их нет, он их лишен, отказался от них; поэтому и ближний не должен их иметь, должен от них отказаться. Зависть и гордыня, скажут некоторые. Может быть. Таким образом, механизм дисциплины, который должен был раздавить человека — и он действительно уничтожает человека как свободную личность, — становится, к чему и стремится церковь, могущественным орудием власти, поскольку подавленная естественная натура человека подменяется другой, искусственной, подчиняющейся универсальной схеме, становящейся исключительно логичной для человека, согласившегося с ее предпосылками, схеме, которая истолковывает жизнь не только в целом, но даже во всех ее малейших частностях. Эти особенности присущи в большей или меньшей степени всем духовным организациям, но такого исключительного развития они достигают только у иезуитов». [Тонди. Указ. соч. С. 108—111]. «Каждый член Ордена, хотя он и связан с другими иезуитами, как солдат с солдатами, одновременно независим от них и в состоянии самостоятельно исполнять порученные ему задачи. Очевидно, что все это свойственно и армии. Но этого еще не достаточно, чтобы объединить массу людей, сделать ее могущественной, превратить в действенное орудие победы. Действительно, человек не является таким же бесчувственным и послушным, как части машины. Он мыслящее существо, и чтобы заставить его действовать, необходимо убедить его. В самом деле, принимая решение, человек исходит из идей, которые он признает справедливыми. Конечно, одним из мотивов, побуждающих солдата сражаться, является страх перед тягчайшими наказаниями, ожидающими его, если он осмелится или попытается отказаться от своего долга. Но одного страха мало, чтобы заставить людей вступить в сражение и, особенно, сделать их способными одержать победу над врагами, которые убеждены в справедливости своего дела. Для этого необходимо индивидуальное воспитание солдата, необходимо убедить его. От Лойолы не ускользнуло значение этого фактора, он понял необходимость формирования в иезуитах „внутреннего духа“, твердого убеждения в абсолютной правоте дела, ради которого он требовал от своих сторонников неустанных усилий. Только при этих условиях он мог требовать от них полного, слепого послушания, послушания „трупов“, которого нет ни в одной армии, ни в одной организации и которое, однако, совершенно необходимо для создания, существования и функционирования такого могущественного, можно сказать, исключительно могущественного механизма. Для этой-то цели Игнатий Лойола и обращал основное внимание на „внутреннее“ воспитание иезуита. Чтобы подготовить солдат, готовых на все, слепо повинующихся, стойких в бою, необходимо глубокое воздействие на их личность. Жертва, которой от них требуют, велика. Поэтому, кроме внушения им убеждения в абсолютной правоте дела, нужно достичь того, чтобы они не думали — даже лучше, чтобы они и сами не хотели думать, — о противоположных доводах, о спорных моментах и о возможности пересмотра своих взглядов, чтобы они были убеждены в ложности противоположных взглядов. И вот, если в солдате происходит лишь частичное изменение его „я“, поскольку оно имеет в виду лишь некоторые жизненные побуждения, к тому же естественные побуждения (например, любовь к родине), в иезуите оно охватывает все. Таким образом, в иезуите преобразование личности достигает возможного предела. В общем это что-то граничащее с фанатизмом. Очевидно, что для этого необходимо специальное воспитание человека, воспитание не только ума, но и чувства. Воспитание одного лишь ума не дало бы результатов. По мнению Игнатия, понятия, внушаемые иезуиту, должны быть пережиты; действительно, только в этом случае они в состоянии оказать нужное воздействие. Поэтому недостаточно одной интеллектуальной подготовки. Необходимо нечто большее, нечто иное. Недостаточно и воздействия ближайшего окружения, хотя бы и задавшегося целью гармонической подготовки индивида в указанном направлении. Все это эффективные, но внешние средства. Необходимо что-то специфическое. Иными словами, нужно заставить человека действовать самостоятельно, внутренне усвоить мотивы новой для него формы существования, сжиться с ними. Он должен сделать их своим новым „я“, впитать их, внушить их себе; он не должен более анализировать, логически исследовать мотивы своей веры, своего послушания папе, церкви, Ватикану, но, испытав их, вжиться в них. В этом плане, например, следует повторять самому себе, что ад существует, представлять себя, насколько это возможно, навеки пребывающим во всепожирающем огне, в абсолютном мраке, безо всякой надежды, и повторять это сто раз в течение часа; это тяжелое испытание гораздо действеннее, чем логический, трезвый разбор оснований, в силу которых, согласно католической доктрине, ад должен существовать. Поэтому устав Общества, то есть Игнатий, обязывает иезуита каждый день в течение часа „созерцать“ „вечные истины“ более или менее в духе вышеописанного, и, таким образом, не столько убедить разум, сколько побудить, привести в движение и окончательно убедить волю». [Тонди. Указ. соч. С. 126—127]. Послушание достигается не только с помощью жесткого устава, не только с помощью хорошо продуманной идеологии, играющей на слабостях психики человека, но и на мистическом опыте. Его принципы изложены в работе Лойолы «Духовные упражнения». «Лойола стремился не к воздействию на отдельные решения субъекта, но к перестройке всей его психики и чувственного восприятия жизни. Для достижения этого необходим умело разработанный комплекс идей для „размышления“, причем таких идей, которые лучше всего соответствовали бы поставленной задаче. „Упражнения“ содержат методическое руководство к размышлению. Цель их состоит в том, чтобы поставить размышляющего, при помощи созерцания и молитвы, в такое настроение, в котором бы он получил сильную решимость и, благодаря ему, придал своей жизни решительное направление. Размышляющий безусловно отдается водительству направляющего, который с методическою постепенностью внушает ему руководящие мысли. Все это совершается в четыре недели, которые впрочем, смотря по обстоятельствам, могут удлиняться или сокращаться, и на каждый день назначен свой особый урок размышления (pensum). Первая неделя посвящается размышлению о грехе, вторая — размышлению о рождении и о жизни Иисуса Христа, третья размышлению о страданиях и смерти Иисуса, четвертая — о Его прославлении. Эти размышления, по большей части, рассчитаны на один час. Размышлению предшествуют предварительные действия: размышляющий старается, с возможно большею живостью, представить себе место, лица и обстоятельства данного библейского события; он видит, как падают ангелы, грешат прародители, как произносит приговор Судья, открывается бездна ада; он видит, как лица св. Троицы составляют решение об избавлении. Он стоит у яслей в Вифлееме, при Иордане во время крещения, он находится на горе во время преображения, поглощается в страдания и скорби Страждущего и Умирающего, и видоизменяется с Воскресшим. Но размышляющий переступает затем историческую почву, и всецело предается отчасти ободряющим и отчасти устрашающим фантастическим образам. Он видит Христа на любимом поле близ Иерусалима в качестве Воеводы всех благочестивых, видит, как Он отсылает на проповедь апостолов, и на другом поле близ Вавилона видит, как диавол рассылает демонов в мир, чтобы приводить людей к погибели. К размышлению присоединяется затем внешнее упражнение и напряжение чувств, так что размышляющий, посредством своего рода галлюцинаций, представляет себе ад; он видит, как его мрачные пространства пылают огнем, слышит вопль отчаянных, переходящий в богохульство, слышит самый серный запах ада, вкушает в себе самом всю горечь ада со всеми проливаемыми там слезами; он чувствует в своих членах пламень, языками которого сожигаются души. Затем следует общая исповедь. Все эти упражнения направляются к тому, чтобы размышляющий сделал выбор для всей своей дальнейшей жизни». [Робертсон Р. История христианской церкви. В 2 т. СПб.: И-е И. Л. Тузова, 1891. Т. 2. С. 835]. Как видим эти упражнения иезуитов практически не отличаются от практик у йогов, которые также погружают себя в состояние транса, переносясь мысленно в другие измерения и «отделяя» дух от тела. «Быть безразличным к жизни трудно; но нужно стремиться к этому изо всех сил, так как это необходимое качество. Совершенный человек безразличен к жизни; он не допускает колебаний в выборе между богатством и бедностью, здоровьем и болезнью, смертью и жизнью; он предпочитает только то, что полезно, даже то, что наиболее полезно для служения богу и для достижения радостей загробного мира. Таковы „Начало и основание“. Их влияние на иезуита огромно. Человек, каковы бы ни были его убеждения, с самого начала „упражнений“ выворачивается наизнанку; его жизнь перевертывается вверх дном; он отвергает теперь то, что раньше почитал. Итак, очищение от „греха“ — принимая это слово в его католическом смысле — понимается здесь не только как получение прощения со стороны бога, но и как глубокое внутреннее отречение от „греховного“, могучий порыв к „совершенству“. Требования безразличия ко всему земному удовлетворяют и тому и другому устремлению… Чтобы понять разницу между „преступлением“ и нечестностью в обычном понимании и католическим „грехом“, необходимо иметь в виду, что, тогда как первые состоят только в нарушении нормальных отношений между людьми, при втором совершается преступление против бога и церкви, то есть против Ватикана. Поэтому преступных актов в этом случае значительно больше, чем в первом. Ад уготован не только за убийство, но также за непослушание предписаниям Святого престола; законы папского государства, как, впрочем, и законы правительств, контролировавшихся церковью, предусматривали также „духовные преступления“ (ересь, нарушение некоторых предписаний церкви и т. п.) и в некоторых случаях грозили, помимо возможных церковных наказаний (например, отлучение от церкви, интердикт), также штрафами, тюрьмой и даже смертью. При таком положении дел каждый видит, что ненависть к „греху“ предполагает не только осуждение преступлений и нечестности в обычном понимании, но также слепое, абсолютное послушание Святому престолу. Такова цель Игнатия: подчинить умы безраздельному господству духовенства, то есть Ватикана». [Тонди. Указ. соч. С. 132, 134]. «Согласно католической доктрине, церковь, и только церковь, устанавливает нормы веры, истинного служения создателю, Иисусу Христу. Тот, кто хочет служить богу, Иисусу Христу, не может служить ему непосредственно, но служит через церковь. Служение богу заменяется служением церкви. И это справедливо, так как, согласно непогрешимому римскому церковному руководству, в этом — воля бога, Христа. Бог, Иисус Христос, исчезают, и их место занимает необходимая посредница в деле спасения от ада — церковь. Абсурдно полагать, будто Игнатий, когда он говорит о служении богу, Иисусу Христу, намеревается обойти господствующую церковь, ее догмы, ее предписания, ее отлучения, — напротив, доказано совершенно обратное. Игнатий не только не был „еретиком“, но, наоборот, согласно духу и букве церковного руководства, является „ортодоксом“ до мозга костей. Поэтому, когда он говорит о служении богу, Христу, он имеет в виду служение непогрешимой, господствующей церкви. Чтобы лучше выяснить этот пункт, приведем некоторые из „Правил, необходимых для согласия с церковью“, написанных самим Игнатием и помещенных в качестве приложения в „упражнениях“:

„Первое правило состоит в том, что мы, отложив всякое собственное суждение, должны быть душой готовы к послушанию во всем истинной Невесте Господа нашего Иисуса Христа, нашей святой Матери Иерархической Церкви“.

„Второе: славить исповедь, которая делается священнику, и принимать святейшее причастие раз в год или лучше каждый месяц, а еще лучше каждые восемь дней, с соблюдением надлежащих условий“.

„Третье: славить частое слушание мессы; равным образом славить песнопения, псалмы и долгие молитвы в Храме и вне его; то же относится ко времени, предназначенному для богослужения, молитв всякого рода и чтения канонов“.

„Четвертое: славить религиозное звание, девственность и воздержание, брак же — не в такой мере“.

„Пятое: славить обеты членов религиозных обществ (i Religiosi) — обеты целомудрия, бедности и послушания, а также всякое другое исключительное деяние, направленное к совершенству…“.

„Шестое: славить мощи Святых, чтить их и молиться Святым; равным образом признавать церковные паломничества, индульгенции, праздники, крестовые походы и свечи, зажженные в церкви“.

„Седьмое: славить правила соблюдения постов и воздержаний во время Великого поста, четырех времен года, канунов, пятниц, суббот, равным образом, славить эпитемии, не только внутренние, но и внешние“.

„Восьмое: славить церковное убранство, здания и образы и чтить последние сообразно тому, что они изображают“.

„Девятое: славить предначертания Церкви, будучи душой готовым отыскивать доводы для их защиты и никоим образом не для их опровержения“.

„Десятое: мы должны быть готовыми к одобрению и прославлению законов, постановлений, традиций, обрядов, обычаев Старших, то есть наших Начальников». [Тонди. Указ. соч. С. 137—138]. «После превращения нормального человека в атмосфере „упражнений“ и „созерцаний“ в сектанта, почти в фанатика, обладающего холодной рассудительностью, Игнатий может полностью включить его в организацию иезуитов, предписывая ему послушание Ордену, будучи теперь совершенно уверенным, что он добровольно и с подлинным наслаждением подчинится этому. Это крайняя степень уничтожения личности, предел слепого автоматизма, перейдя который, человеку, превращенному в призрак, не остается ничего, кроме гражданской смерти. Послушание иезуита подобно гробнице: человек погребается здесь заживо. Чтобы кто-нибудь не обвинил нас в преувеличении, рассмотрим, в чем оно состоит. Для этой цели достаточно просто процитировать „Правила“ Общества. Действительно, они говорят сами за себя, и всякие комментарии становятся излишними. Вот правило 31 „Свода положений“: „Превыше всего остального для духовной пользы надобно, и это весьма необходимо, чтобы все соблюдали полное послушание, признавая Начальника, каков бы он ни был, наместником Господа нашего Иисуса Христа, и испытывая к нему внутреннее почтение и любовь; и не только во внешнем исполнении его предписаний должен с готовностью, энергией и с надлежащим смирением выказывать ему полное послушание, не отказываясь, если даже он приказывает исполнять трудные и противные нашим чувствам вещи, но, кроме этого, прилагать все усилия для приобретения внутренней покорности и истинного отречения от собственной воли и собственных суждений, во всем, в чем не видно греха, подчиняясь тому, что хочет и решает Начальник, делая волю и суждение последнего законом для собственной воли и мнения, с тем чтобы они как можно в большей степени соответствовали первому и высшему правилу всякой доброй воли и суждения, которым является вечная Благость и Мудрость“. Правило 32: „Пусть все с истинным послушанием представят самих себя и все, что их касается, на усмотрение Начальника, не скрывая от него ничего, даже собственной совести, не противясь, не противореча, ни в каком случае не выражая собственного суждения, противоречащего его мнению; чтобы благодаря единому чувству и единой воле и благодаря надлежащему подчинению лучше укрепиться в служении Господу и принести ему пользу“. Правило 33: „Пусть все стараются соблюдать полное послушание и отличаются в нем, проявляя его не только в обязательных вещах, но также и в другом, хотя бы в этом отношении был только намек на волю Начальника, без какого бы то ни было явно выраженного приказа. И они должны иметь перед глазами Бога Создателя и Господа нашего, ради любви которого к человеку они повинуются; и пусть стремятся осуществлять это в духе любви, а не в смятении страха“. Правило 34: „Пусть все будут, насколько возможно, готовы с величайшей поспешностью откликнуться на голос Начальника, как если бы это был голос Господа нашего Иисуса Христа, бросая все, даже букву [N. B. Из алфавита!], которую мы начали и еще не кончили писать“. Правило 35: „Направим в Господе все силы и намерения наши к тому, чтобы святое послушание было все время в нас во всех отношениях совершенно — в исполнении так же, как и в воле и в разуме, осуществляя все то, что нам будет приказано, с величайшей быстротой, душевной радостью и настойчивостью, убеждая себя, что все это справедливо, отрекаясь со слепым послушанием от всякого собственного мнения и противоположного суждения“. А вот печально знаменитое правило 36: „Пусть каждый убедит себя, что те, которые живут в послушании, должны вверять себя руководству и управлению божественного Провидения через посредство Начальников, как если бы были мертвым телом (perinde ac si cadawer, essent, — гласит латинский текст), которое можно повернуть в любом направлении, или же палкой старика, которая служит тому, кто ее держит в руке, в любом месте и для любого употребления“. Вот, кроме того, некоторые места из „Письма св. Игнатия относительно добродетели послушания“ (26 мая 1553 года): „Мы сможем допустить, что другие религии (читай: „религиозные ордена“) превосходят нас в постах, бдении и вообще в суровости жизни… но я страстно желаю, чтобы в подлинном и совершенном послушании и в отречении от собственной воли и суждения отличались те, которые в этом обществе служат Господу Богу нашему и чтобы именно это было отличительным признаком питомцев Общества; пусть они всегда видят в особе, которой повинуются, не ее, но Господа нашего Иисуса Христа, ради которого они ей повинуются. Итак, не потому, что Начальник обладает бóльшим благоразумием и добротой и украшен любым другим даром Господним, должно ему подчиняться; но только потому, что он замещает и обладает властью Бога, который говорит: кто слушает вас, слушает меня и кто пренебрегает вами, пренебрегает мной. Напротив, из-за того, что он менее одарен осмотрительностью и благоразумием, не следует подчиняться ему как Начальнику, так как он представляет Особу того, кто является непогрешимой мудростью и кто сам восполнит то, чего не достает его служителю“. И еще: „Третье средство (для совершенного послушания), легкое, верное и использовавшееся св. отцами для подчинения разума, состоит в том, чтобы известным образом предполагать и верить, как это принято в делах веры, что все то, что предписывает Начальник, есть предписание Господа Бога нашего и Его святейшая воля, и в том, чтобы слепо, без какого-либо размышления, быстро и с готовностью воли, жаждущей послушания, приступать к исполнению всего того, что нам приказывается“. Таковы тексты. Если бы какой-нибудь клеветник стремился выдумать что-нибудь хитроумное, колкое, изобличающее, абсурдное, он не мог бы этого сделать лучше. И, тем не менее, такова доктрина Общества. Видеть в начальнике, то есть в человеке, ни мало ни много как бога! Непогрешимого бога! Ждать от бога непрерывного чуда исправления недостатков и ошибок распоряжений начальника. Думать и убеждать себя, что все это справедливо. Подчиняться слепо, без малейшего рассуждения. Уничтожить разум и волю. Открывать все, даже тайны собственной совести. Быть в руках начальника подобным трупу, палке старика! И делать подобного рода вещи ради „совершенства“ и любви к богу! Это ли евангелие и христианство? Это ли мораль и совершенство? После всего этого мы лучше понимаем, какой степени достигает уничтожение человеческой личности в иезуите. Однако трудно постичь, как законы церкви допускают подобные вещи и не запрещают их. Мы признаем за человеком право свободно распоряжаться самим собой, но лишь для достижения дозволенных целей и неизменно в дозволенной мере, то есть не переходя границ, которые ставит природа и достоинство человеческой личности. Правда, личина, в которой Общество предстает перед миром, обманчива; но нужно видеть истинную его физиономию, которая скрыта за покрывалом. Верно также, что многие иезуиты довольны своим положением. Но чего стоит это утверждение? Ведь очень трудно узнать, о чем люди думают в действительности. Иезуит не говорит, не может говорить, потому что он боится говорить. В силу правила 9 „Свода положений“, которое обязывает всех иезуитов доносить начальникам на своих собратьев». [Тонди. Указ. соч. С. 144—147]. «Орден иезуитов, организованный подобным образом, исключительно могущественен; в его руках, благодаря сильному влиянию на правящие классы, на привилегированные слои общества, многие ключевые пункты западно-европейской политики. Без всякого сомнения, у церкви нет другой силы, которая могла бы не говорю сравниться с иезуитами, но даже приблизиться к ним». [Тонди. Указ. соч. С. 124]. Более, чем 200-летняя деятельность ордена привела наконец к взрыву всеобщего народного возмущения, вынудив папу Климента XIV выпустить 21 июля 1773 года буллу, запрещающую деятельность ордена, но уже в 1814 году папа Пий VII восстанавливает орден без которого папство обойтись уже не могло.

Иезуиты и Россия.

В Россию иезуиты проникают уже при Иване IV Грозном (1533—1584), когда к нему прибыл специальный папский легат Антоний Пассевино. В сентябре 1580 года Россия оказалась в тяжёлом положении. Начатая в 1561 году Иваном Грозным Ливонская война, за обладание Прибалтикой обернулась для России крайне неудачно. Польские войска короля Стефана Батория угрожали уже исконно русским землям. Все попытки Грозного восстановить ситуацию окончились провалом. Войска Батория подошли к Пскову. В этой критической ситуации царь обращается за помощью к Ватикану, прося его выступить в роли посредника. Папа, понимая те выгоды, которые он может извлечь из этой ситуации, направляет своего личного посланника Антония Пассевино для содействия заключению мира, а главное подчинения Руси Ватикану. И если первое ему удалось, то во втором он потерпел неудачу. 15 января 1582 года мирное соглашение между Россией и Польшей при посредничестве Поссивина было подписано и теперь «он намеревался поднять вопрос о воссоединении церквей, так как условлено было, что речь об этом будет после заключения мира». [Валишевский К. Иван Грозный. М.: ИКПА, 1989. С. 360]. «Иезуит прибыл в Москву 14 февраля 1582 г. Он нашел двор в трауре, а царя в великой скорби. В порыве гнева царь убил своего старшего сына. Я еще вернусь к этому мрачному эпизоду. Анти-оттоманская лига была немедленно забыта. Для борьбы с Баторием Иван должен был заключить договор с крымским ханом. Он соглашался нарушить этот договор и выступить против турок, но только после того, как папа войдет в сношения с Империей, Францией, Испанией, Венецией, Англией, Данией и Швецией и заставит эти государства отправить в Москву послов для окончательных переговоров. Царь, по-видимому, издевался, хотя и обещал отправить в Рим уже не простого гонца, а знатного посла. Он хотел удержать там только что приобретенное расположение. Переговоры со Швецией были отклонены. Мягко, но с твердостью Иван отклонял все, пользуясь услугами Поссевина лишь для решения тех вопросов, которые касались Польши, установления границ, обмена пленными. Но при всей своей любви к спорам, он старался избегать религиозных вопросов. Прения могли принять обидный для папы тон, повторял он. 21 февраля во время аудиенции, посвященной светским делам, Поссевин попросил особого разговора, чтобы приступить к „великому делу“. Царь прибег к уловке другого рода — он-де не обладает достаточными сведениями, чтобы начать подобный спор. Но иезуит настаивал на своем и просил разрешения представить свои соображения в письменной форме. Иван, вероятно, решил с этим покончить. Быть может, его любовь к спорам заставила его изменить свое решение. Тенденциозная передача спора ввела в заблуждение Пирлинга. Он предположил, что беседа была подготовлена заранее и обставлена так же торжественно, как спор с Рокитой. Ни даты, ни тексты, на которые ссылается этот ученый, не допускают подобного предположения. Ничего подготовленного не было. Заседание сначала было посвящено вопросам другого рода, и на нем не было духовных лиц, присутствие которых должно было бы придать диспуту серьезный характер. Царь решил покончить с вопросом. Он даже не преминул указать, насколько бесполезно словопрение при подобных условиях. Но если иезуит того желает, с ним готовы объясняться хоть сейчас. (Пам. диплом. снош., 1851—1871, X, 247 и след.). Поссевин рассыпался в самых соблазнительных речах и проявил тонкую ораторскую осторожность. Дело идет вовсе не о разрыве с греческой церковью, древней и достойной уважения церковью Афанасия, Златоуста и Василия. Рим чувствует себя связанным с ней неразрывными узами. Надо только восстановить единство, нарушенное благодаря забвению старинных традиций. Это дело восстановления было бы верным путем к созданию новой Восточной империи, во главе которой мог бы стать царь — новый Карл Великий, венчанный папой. Иезуит мало знал опасного противника, к которому он обращался. С апломбом, обычным жаром, во всеоружии своих фантастических знаний Иван быстро разрушил очаровательное сооружение, которым хотел его пленить римский оратор. „Что говорить о Византии и греках? Греческая вера называется потому, что еще пророк Давид задолго до Рождества Христова предсказал, что от Эфиопии предварит рука ея к Богу, а Эфиопия все равно, что и Византия“. Но ему, Ивану, нет дела ни до Византии, ни до греков. Он держит веру православную, христианскую, а не греческую. И что говорить ему о союзе с людьми, которые вопреки преданиям бреют себе бороду. Поссевин был уверен, что в его руках неопровержимый аргумент: у папы Григория XIII была великолепная борода. — А у тебя самого? — возразил царь, указывая на бритое лицо иезуита. Поссевин, как говорится в протоколе этого заседания, составленном в Москве, решился приписать естественным причинам отсутствие растительности на своем лице. Он не бреет его. Но Иван уже увлекся спором и удвоил силу нападения. Противнику приходилось плохо. Он ловко направил спор на вопрос, где все преимущества были на его стороне, именно, на вопрос о первенстве папы. Русская церковь по-прежнему почитала святыми пап первых веков — Климента, Сильвестра, Агафона. Но их преемники, отвергнув бедность первых христиан, живут в роскоши, поразившей Шевригина. Они заставляют носить себя на престоле и ставят на своем сапоге знак святого креста. Они забывают всякий стыд и всенародно предаются разврату. Эти новые первосвященники лишились первоначального достоинства. Напрасно Поссевин делал отчаянные знаки, стараясь прервать поток обвинений. Его предупреждали раньше. Сам он виноват, если прения окончились печально для него и его господина. Иван уже не владел собой. Когда Поссевин попытался было вступиться за папу, Иван закричал: „Твой римский папа не пастырь, а волк!“». [Валишевский. Указ. соч. С. 362—363]. Следующая попытка обратить Русь в католичество была вновь предпринята иезуитами. «Папский легат Рангони почти создал в России смутное время, поддерживая Лжедмитрия I». [Быков. Указ. соч. С. 378]. Да, смутное время, одна из самых горестных страниц истории русского государства было организовано иезуитами. Именно нунций Клавдио Рангони, когда получил известия от князя Адама Вишневецкого о появлении в Польше человека, который именует себя чудом спасшимся сыном Ивана Грозного Дмитрием, отправил депешу в Рим, раскрывая в ней в частности какие преимущества может извлечь из этого Ватикан. [Пирлинг. Дмитрий Самозванец. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998. С. 54]. Надеясь найти в Польше поддержку своим честолюбивым замыслам Григорий Отрепьев, называвший себя сыном Грозного принимает католичество. [Всемирная история. Указ. соч. Т. 11. С. 297]. Исповедь и отречение Лжедмитрия от православия принимают иезуиты, которые и организовали всё это. Старинные польские хроники нам сохранили в деталях это событие. «Иезуит был предупрежден заранее и в полной готовности ожидал кающегося… Наступила минута последнего испытания. Сцена, которая разыгралась в глубине иезуитской исповедальни, заслуживает особого внимания. Дмитрию предстояло открыть свою душу, похоронить свое прошлое под тайной исповеди; однако с него не спадала ответственность за ту роль, которую он взял на себя: если он присвоил себе ложное имя — он величайший преступник, недостойный ни жалости, ни прощения. Савицкому были известны слухи, ходившие на этот счет по городу. Прежде чем приступить к исповеди, он пожелал рассеять свои сомнения. Когда кающийся объявил, что он готов к исповеди, иезуит попросил его сосредоточиться на несколько мгновений и терпеливо выслушать слово духовного отца. Начав с осторожных похвал, он затем подошел прямо к цели: он заявил, что полнейшая откровенность есть первая, главная и незабываемая обязанность исповедника. Лишь при этом условии возможно рассчитывать на помощь Промысла, а оставленный Господом погибнет. Дмитрий был слишком умен, чтобы не разгадать намерений иезуита. Ему был нанесен сильный и беспощадный удар. Стрела попала в цель; удар всколыхнул самую глубину его души. Он на мгновение смутился — suspensus animo aliquantum mansit, как повествует Велевицкий, — но, тотчас же овладев собой и ссылаясь на чудесное покровительство неба, засвидетельствовал перед лицом Бога и людей свою полную искренность. Савицкий был обезоружен. Он принял отречение Дмитрия от православия и приступил к исповеди, тайна которой открыта только Богу. На другой день, в Светлое Христово Воскресение, церкви были переполнены молящимися; но новообращенный царевич не мог присоединиться к ним. Он охотно присутствовал бы при богослужении; однако необходимо было соблюдать осторожность. Время этого невольного уединения было посвящено, при содействии отца Савицкого, составлению письма к Клименту VIII. Оно помечено 24 апреля 1604 г., хотя написано шестью днями раньше. Оно долго хранилось в архиве инквизиции и только недавно увидело свет. Это — драгоценный памятник, полный воспоминаний, богатый данными. Припомним, насколько скептически отнесся папа к первым вестям о появлении московского царевича. Пример Себастьяна Португальского заставлял в то время всех смотреть с большой осторожностью на сомнительные титулы. Оптимистические депеши Рангони могли несколько смягчить это предубеждение и ослабить недоверие папы. Но Риму незачем было высказываться определенно, и он предоставил Дмитрия самому себе. И вот „самая жалкая из овец“, „покорнейший из слуг Его Святейшества“ сам вступает в переписку с Римом и очень ловко примешивает к излияниям благочестивых чувств политические планы. „Я размышлял о душе моей, — пишет он папе, — и свет озарил меня“. Он понял все, все взвесил: и заблуждения греков, и опасности уклонения от правды, и величие истинной Церкви, и чистоту ее учения. Решение его непоколебимо. Приобщившись к римско-католической Церкви, он обрел царство небесное, оно еще прекраснее того, которое похитили у него так несправедливо. Теперь нет жертвы, которая была бы ему не по силам. Он преклоняется перед промыслом Господним, он откажется, это если нужно, от венца своих предков. Но царевич отступал, так сказать, только для разбега. Он вдруг расправляет крылья. Его дело не проиграно, все может пойти хорошо, и он победит. Вот когда понадобится помощь папы, и помощь эта не пропадет даром. „Отче всех овец Христовых, — пишет он, — Господь Бог, может воспользоваться мной, недостойным, чтобы прославить имя Свое через обращение заблудших душ и через присоединение к Церкви Своей великих наций. Кто знает, с какой целью Он уберег меня, обратил мои взоры на Церковь Свою и приобщил меня к ней? Лобызая стопы Вашего Святейшества, как бы я лобызал стопы самого Христа, склоняюсь перед Вами смиренно и глубоко и исповедую перед Вашим Святейшеством, верховным Пастырем и Отцом всех христиан, мое послушание и покорность“. Действительно, трудно представить себе более деликатные намеки и более тактичное обращение к помощи папы. Дмитрий знал, что Климент VIII не оттолкнет новообращенного и что, может быть, его заинтересует судьба „великих наций“. Что касается Рангони, то он уже несся на всех парусах. Когда неофит выразил желание вкусить пасхальное причастие в резиденции нунция, он с восторгом согласился и предупредил папу, что он сообщит ему нечто „утешительное“. Нунция очаровали разговоры в Вавеле. Было произнесено слово, столь ненавидимое в России, столь чтимое в Риме: соединение церквей. Дмитрий, как искусный чародей, вызывал заманчивые картины будущего. Он говорил, как человек опытный, который серьезно обсудил положение, ознакомился с препятствиями, знает, к каким практическим средствам можно прибегнуть. К грекам он относился с пренебрежением; обоснованно или нет, но, во всяком случае, он считал их невеждами, хотя и безобидными. Другое дело русские! Но он сумеет справиться с ними. Он уверен, что удержит их в своих руках. Он сравнивал их с конем, которым ловкий всадник управляет как хочет. Переходя от этих картин к действительности, он предполагал устроить богословские споры между русскими епископами и католиками. Конечно, победят опытные богословы Запада, а он, беспристрастный судья, засвидетельствует их победу. Таким образом, побежденные сольются с победителями. Только одно условие он ставил для соединения церквей: он требовал сохранения патриаршества в Москве, по крайней мере, до той поры, пока турки владеют Константинополем, причем не исключалась возможность крестового похода против ислама. Этот иерархический вопрос являлся как бы вопросом чести: очевидно, спорить об этом не приходилось. Беседы с Дмитрием распаляли воображение итальянца — Рангони. Он уже видел в мечтах своих царя простертым ниц перед папой; он представлял себе великий народ, приобщенный к римской вере; ему рисовалось посольство, направляющееся из Кремля в Рим с выражением покорности. Не видел ли он и самого себя в кардинальском пурпуре, излагающим своим восхищенным собратьям gesta Dei московского героя? А пока нунций всячески ободрял Дмитрия. Бессмертное имя в истории, неувядаемая слава, всеобщее восхищение будут уделом московского царя-католика. Он говорил ему и о великолепных фресках папского дворца, и о подвигах Константина или Карла Великого, увековеченных кистью знаменитых мастеров. Почему не уподобиться этим славным монархам? Почему не стремиться к таким же почестям?». [Пирлинг. Указ. соч. С. 96—99]. При помощи польских войск и недовольства россиян правлением Годуновых Лжедмитрий становится царём. Но сев на московский престол он «забывает» свои обещания папе о воссоединении церквей, а вскоре во время очередного переворота погибает. Но папство не сдаётся. В течение последующих семи лет, используя польскую интервенцию папа через иезуитов стремится закрепиться в России, но безрезультатно. При царевне Софье, бывшей в течении семи лет (1682—1689) регентшей при малолетнем своём брате Петре I иезуиты вновь проникают в Россию, но в 1719 году они изгоняются Петром I за тайную пропаганду и политические интриги. [Быков. Указ. соч. С. 378]. Только спустя 60 лет иезуиты вновь проникают в Россию, благодаря тому, что при разделе в 1774 году Польши России достаются её земли с католическим населением, в числе которого были и иезуиты. Последние начинают весьма активную миссионерскую деятельность, приводя в лоно католической церкви представителей высшей русской аристократии. С восшествием на престол Павла I (1796—1801) для иезуитов наступила вообще вольготная жизнь. «Совращая русских аристократов и богачей, иезуиты рассыпались по всей России, не обращая внимания на закон, ограничивающий их пребывание в одной Белоруссии, следы их тёмной деятельности отразились в обеих столицах, на Кавказе, в Сибири, в Новороссии, в Поволжье и Лифляндии». [Быков. Указ. соч. С. 381]. Павел I «Будучи человеком своего времени несравненно больше, нежели он сам предполагал, он, как мы знаем, хвалился веротерпимостью; но, с другой стороны, его пребывание в Риме и свидания с Пием VI произвели на него более сильное впечатление, чем следовало бы. 8 мая 1797 года, будучи в Орше, Могилевской губернии, он посетил коллегию, учрежденную в этом городе отцами иезуитами, несмотря на уничтожение их ордена. Он выражал восхищение по поводу всего им виденного и, разговаривая с католическим архиепископом Сестренцевичем, заявил, что не желает подражать императору Иосифу, говорившему отцам в Брюнне, в его присутствии: „Когда уберетесь вы отсюда?“. Иезуиты Орши пришли в восхищение. Сестренцевич был в меньшем восторге, так как, соперничая во влиянии с орденом, он во всем, что касалось последнего, охотнее бы разделил чувства сына Марии-Терезии, а с другой стороны общие интересы католической Церкви не могли похвастаться отношением, которое, не стесняясь, выказывал им Павел со времени своего вступления на престол. В январе 1797 года он нашел необходимым поручить управление этими делами департаменту вероисповеданий, учрежденному при юстиц-коллегии, а президент этой коллегии был протестант, барон Гейкинг, первой заботой которого, он в этом признался в своих воспоминаниях, было прибрать к рукам доходы этой части своих подчиненных. В то же время, так как Павел опасался якобинского направления лютеранских пасторов, взятых большею частью из германских университетов, Гейкинг подал ему мысль вменить их подготовку в обязанность католическим университетам в Вильне, Киеве и Могилеве, которые должны были отныне служить двум вероисповеданиям. Павел не видел к этому препятствий. Сестренцевич, конечно, думал иначе и, будучи хорошим дипломатом, должен был одержать верх. Он сумел снискать благоволение государя, надеть митру, украшенную императорскими инициалами, заслужить благосклонность самой императрицы, отслужить торжественно заупокойную обедню по случаю кончины герцогини Виртембергской, и все это привело к учреждению отдельного католического департамента, управление которым было поручено архиепископу, ставшему persona gratissima. Эта милость, не особенно приятная иезуитам, но возбудившая восторг их единоверцев, внушила серьезные опасения православным, тем более, что в связи с ней было много и других неприятных для него обстоятельств. Поссорившись с московским митрополитом Платоном и выказывая холодность с.-петербургскому митрополиту Гавриилу, Павел оказывал в то же время широкое гостеприимство французским эмигрантам и даже французам, занимавшимся католической пропагандой. Он разрешил аббату Николь устроить в Петербурге школу и принять учеников из некоторых самых знатных семейств страны. В высшей аристократии не замедлили появиться многочисленные обращения в католицизм. Даже при дворе графини Головина и Толстая, бывшие обе близкими подругами великой княгини Елизаветы, подали пример. Принятие гросмейстерства Мальтийского ордена, кажется, еще сильнее толкнуло Павла на этот путь, что послужило поводом для самых чудовищных заключений. Распространяясь из Петербурга по всей Европе, сенсационные известия приписывали императору виды на папское достоинство! Говорили, что уже шесть кардиналов собраны на берегах Невы. Приезд прочих еще ожидался, и, льстя себя надеждой получить большинство голосов в соборе кардиналов, Павел хотел быть провозглашенным преемником Пия VI и Апостолов! 9-го плювиоза года VIII (23 января 1800 г.) Директория сообщила своим дипломатическим агентам о ходивших по этому поводу слухах. Более вероятно, что в обрусевшем Мальтийском ордене нунций Лоренцо Литта и его брат Джиулио рассчитывали добыть могущественное средство влияния и прозелитизма, имевшее уже в этом направлении заметный успех. В 1799 г. недоразумения по поводу назначения епископа в Каменец навлекли на них неудовольствие и заставили их уехать из Петербурга; но в то же время иезуиты в горячей борьбе одержали верх над Сестренцевичем, мешавшим некоторое время их намерениям. Они добились новых преимуществ, благодаря знаменитому патеру Груберу, тоже очень проницательному, бывшему известным ученым, архитектором, физиком, врачом, геометром, музыкантом и дипломатом. Приехав в Петербург из Вены, своей родины, чтобы представить в Академию Наук ткацкий станок своего изобретения, этот сын Лойолы, по некоторым свидетельствам, снискал будто бы расположение Павла тем, что вылечил императрицу от жестокой зубной боли и приготовлял искусно, по венскому способу, шоколад для императора. В 1799 г. Павел не интересовался уже особенно здоровьем жены, а лакомкой он никогда не был. Более правдоподобно, по другим указаниям, вмешательство в этом отношении некоего Мануччи, сына одного итальянского шпиона, получавшего прежде плату от Потемкина и имевшего, поэтому, возможность сказать много дурного о человеке, которому служил его отец. По причинам, тайну которых нам не открыл иезуитский орден, этот плут более успешно занялся нанесением вреда Сестренцевичу, беспечность которого, по его словам, способствовала развитию свободомыслия и революционного духа. Одни отцы иезуиты были способны побороть этот бич. Патер Грубер вложил много искусства, чтобы воспользоваться этими внушениями, и 11 августа 1800 г. Павел написал Пию VII, прося его отменить декрет Климента XIV. 7 марта 1801 г. папская грамота Catholicae fidei уважила эту просьбу в том, что касалось России, и отцы иезуиты получили уже разрешение водвориться в Петербурге, основать новые коллегии в разных местах империи и увеличить дом для послушников в Полоцке. Литовский губернатор, генерал Голенищев-Кутузов, предоставил им Вилинский университет. Указ от 18/30 октября 1800 г. отдал в их полную собственность со всеми службами главную католическую церковь в столице, св. Екатерины. Этот храм, построенный на земле, пожертвованной императрицей Анной, принадлежал как бы независимому приходу, состоявшему из верующих различных национальностей. Потом последовали и другие несправедливости. Отцу Груберу удалось добиться ссылки Сестренцевича и других недостаточно покорных епископов, и передача власти ордену над всей католической общиной уже намечалась. Хитрый иезуит имел теперь свободный доступ к государю и пользовался им почти ежедневно. Он начинал играть политическую роль и, если верить одному из приверженцев ордена, Бонапарт, чтобы отвратить Россию от австро-английской коалиции, прибег к помощи этого австрийца». [Валишевский К. Сын Великой Екатерины. М.: ИКПА, 1990. С. 238—242]. Но «Император Павел I скончался 11 марта 1801 года, и на престол вступил его сын, Александр Павлович, воспитанный Лагарпом и Самборским в религиозном индифферентизме, но с наклонностью к мистицизму. Понятно, что с гуманными воззрениями, заимствованными у Локка и Руссо, не могло связываться покровительство „Общества Иисуса“, и действительно, император Александр I никогда не был расположен к ним, но терпел их до поры до времени, тем более что император всегда был нерешительным, неуверенным в себе и мнительным. Ректор петербургской коллегии Грубер хотел воспользоваться переменой монарха и заговорил грубо и дерзко; в ответ на его письмо последовало высочайшее повеление об освобождении митрополита Сестренцевича от полицейского надзора, под который он попал благодаря иезуитам, потеряв все должности и звания; затем, благодаря настойчивости генерал-прокурора Беклешова, митрополит был восстановлен во всех своих правах. Груберу приходилось вести тяжелую борьбу также за обладание церковью Святой Екатерины, в чем ему немало помогал купец Пирлинг, отец нынешнего старшины русских иезуитов в Париже. Умер генерал Карё, и благодаря содействию князя Кочубея Грубер был избран генералом 10 октября 1802 года, почти без ведома Сестренцевича. Вскоре он перенес свое местопребывание из Полоцка в Петербург и здесь открыл аристократический пансион аббата Николя с платой по 1500 рублей с каждого воспитанника; в пансионе очутились князья Юсуповы, Голицыны, Орловы, Гагарины, Меншиковы, Волконские, сын принца Вюртембергского, Нарышкины, Бенкендорфы, Полторацкие, Плещеевы, Дмитриевы и другие. Но этот пансион был замаскировано иезуитский, а потому Грубер открыл и явно иезуитский, куда поступили Толстые, Голицыны, Гагарины, Кутузовы, Строгановы, Растопчины, Шуваловы, Вяземские, Северины, Одоевские, Пушкины, Глинки, Рюмины, Новосильцевы и Каменские. После этого началась вербовка членов за границей, и все, что было иезуитски умного в Европе, все хлынуло в Россию. Сначала соблюдались церемонии и вежливые обходы законов, но потом перестали заботиться об этом: не принимали русского подданства, являлись с фальшивыми паспортами, занимали должности священников, не имея на то никакого права, и т. д. Грубер случайно сгорел в пожаре, но Бржозовский продолжал деятельно пропаганду окатоличивания России, усердно поддерживая снова рассыпавшихся по Европе иезуитов. Чаша терпения императора Александра I переполнилась, и 20 декабря 1815 года последовал указ сенату об изгнании иезуитов из пределов России. Ввиду упорства сильно присосавшихся членов „темного царства“ этот указ пришлось повторить в 1817 году, но только благодаря энергии министра духовных дел и народного просвещения князя Голицына, доклад которого был высочайше утвержден 13 марта 1820 года, удалось официально очистить Россию от иезуитов. С этого момента начинается третий период их деятельности в русских пределах, период тайной пропаганды. Из Галиции, из Вены, из Парижа и других мест иезуиты вторгались в Россию, пользуясь всеми возможностями, с поддельными паспортами, вмешивались везде и во все; они до настоящего времени рассеяны по всему нашему отечеству под различными названиями и узнают друг друга по условному сгибанию пальцев правой руки. В 60-х годах была обнаружена их тайная деятельность: иезуиты из Норвегии пытались обратить поморов в католичество; обстоятельство это вызвало появление ответных писем Ю. Ф. Самарина иезуиту из русских Мартынову, в которых мастерски были очерчены последователи Лойолы. История с католическим священником, выпущенным в 1822 году из тюрьмы в Авлонах после многолетнего заключения, снова обратила внимание на иезуитов. Наконец, длинный ряд чисто русских имен в списке иезуитов, остановившемся на Рюриковиче, потомке рязанских князей, принявшем в марте 1890 года католичество, постоянно напоминает нам, что Россия не скоро еще избавится от служителей „черного папы“, пользующегося каждым случаем, чтобы попытаться вернуть свое прежнее значение в России». [Быков. Указ. соч. С. 382—383]. Эти слова Быкова, написанные в самом начале XX века стали более чем пророческими. В период революции 1917 года и во время II Мировой войны папство через орден иезуитов вновь пыталось проникнуть в нашу страну, но безуспешно. Их деятельность вновь активизировалась во времена Перестройки. Сегодня их деятельность достигла своего апогея. В настоящее время наблюдается более тонкое проникновение папских идей, особенно в некоторые духовные школы, в студенческую и преподавательскую среду. Некоторые воспитанники и студенты — тайные униаты и католики, окончив богословские школы и получив священный сан, не переходя в унию, прикрываясь как щитом „сестрическим богословием“, будут фактически окатоличивать вверенные им православные приходские общины». [Ватикан: натиск на Восток. М.: Одигитрия, 1998. С. 108—109]. Но при всём этом папство не отказывается от принципа, что «„…только через Католическую Церковь Христову, которая есть общее для всех орудие ко спасению, можно получить всю полноту спасительных средств. Мы верим, что Господь все богатство Нового Завета вверил только одному Собору апостолов, глава которого Петр, с тем, чтобы создать на земле единое Тело Христово, в Которое надо вполне включиться всем, кто уже некоторым образом принадлежит к народу Божьему“. Завершиться этот процесс должен следующим образом: „Таким путем, постепенно, преодолев препятствия, мешающие совершенному церковному общению, все христиане соберутся единым совершением Евхаристии в единстве одной и единственной Церкви, в том единстве, от начала данном Христом Своей Церкви, которое, мы верим, неотъемлемо пребывает в Католической Церкви…“». [Ватикан: натиск на Восток. Указ. соч. С. 118, 119]. В последние несколько лет в Россию проник и активно действует зловещий орден иезуитов — черной гвардии папы, который использует её в наиболее важные моменты. Так в Сибири и на Дальнем Востоке управляет католической церковью иезуит Иосиф Верт. [Ватикан: натиск на Восток. Указ. соч. С. 60]. «Масштабы католической миссии в Сибири поражают. Если 3—4 года назад латиняне утверждали, что их деятельность в Сибири направлена, якобы, только на окормление проживающих там поляков и немцев, то теперь, укрепившись, они не скрывают, что главная их цель — окатоличивание русского населения Сибири. Следует отметить, что Ватикан преследует не только (и не сколько) чисто миссионерские цели, но и политические. Говоря о латинской ереси, следует отметить её очень важную особенность. Фактическая подмена Христа папой превращает Церковь — Тело Христово в „тело папы“, земного человека. То есть Церковь из богочеловеческого организма превращается в человеческий, трансформируется в государство. Государство Ватикан, возглавляемое тоталитарным диктатором — папой, и ведет себя — соответственно, проводит последовательную внешнюю и внутреннюю политику, имеет полноценные спецслужбы. Таким католическим „КГБ“ является орден иезуитов. В задачи спецслужб входит уничтожение религиозных противников Ватикана». [Ватикан: натиск на Восток. Указ. соч. С. 63]. Вглядываясь в историю возникновения этого ордена, его устройство, философию и деяния каждый непредвзятый исследователь отмечал и отмечает, что Бога во всём этом не было. Ордену иезуитов (мы хотим подчеркнуть именно как институту, а не отдельным людям, ибо среди иезуитов были и есть верные дети Божьи) Бог, Библия всегда мешали. Вместо Бога у них был и есть папа. Вместо Слова Божьего папские постановления. Орден носящий имя Христа практически всю свою деятельность боролся со Христом, попирая все принципы Его учения. Иезуиты убивали в людях совесть, делая их «живыми трупами», чтобы она не мешала и не смущала их. Орден иезуитов это зловещий пример того, как люди служат Богу, Который на самом деле мешает их замыслам, целям, задачам, устремлениям. Кстати о своей истинной сущности некоторые руководители иезуитов говорили очень откровенно. Так генерал ордена иезуитов Франческо Борджиа Гандиа (1562—1572) прямо говорил: «Мы проникаем, как овцы, будем господствовать, как волки, нас будут убивать, как псов, мы будем обновляться подобно орлам». [Миллер. Указ. соч. Т. 2. С. 444]. «О внешности иезуита есть предписание Лойолы: „Голова слегка наклонена вперед, но не свешена вправо или влево; глаза опущены настолько, чтобы не смотреть на собеседника, а искоса следить за ним; хмуриться и морщить нос не следует, вообще сохранять невозмутимость, но при этом внешний вид иметь больше ласковый и довольный, чем печальный; не разевать рта и не поджимать губы; ходить по возможности всегда степенно». [Быков. Указ. соч. С. 368]. Как тут не вспомнить слова Христа, когда Он говорил, обращаясь к Своим ученикам и христианам последующих поколений: «Берегитесь лжепророков, которые приходят к вам в овечьей одежде, а внутри суть волки хищные. По плодам их узнаете их. Собирают ли с терновника виноград, или с репейника смоквы? Так всякое дерево доброе приносит и плоды добрые, а худое дерево приносит и плоды худые. Не может дерево доброе приносить плоды худые, ни дерево худое приносить плоды добрые. Всякое дерево, не приносящее плода доброго, срубают и бросают в огонь. Итак по плодам их узнаете их» (Мф. 7:15—20). В последних событиях земной истории ордену иезуитов, этой, как его называют, Чёрной гвардии Ватикана предстоит сыграть роль, но это будет последнее его деяние, ибо Второе Пришествие Христа поставит последнюю точку в его кровавой истории.

ЧАСТЬ II

Отвергнутый пророк.

Глава 1

Пророк и блудница.

В один из дней 753 года до х. э. древний город Самарию, столицу Израильского царства, облетела странная весть о том, что Божий пророк Осия, сын Беериин взял себе в жены блудницу, красавицу Гомерь. Как это понять? Разве это не свидетельствует о том, что красивые речи пророков — это только теория, в повседневной же жизни грешат и они, нарушая свои же собственные предписания? Другие увидели в этом общий кризис духовности, третьи даже обрадовались, найдя в этом поступке пророка извинение своих собственных грехов. И лишь небольшая группа глубоко задумалась над этим очень странным на первый взгляд поступком Осии. Но вот у пророка от Гомери рождается сын. «И Господь сказал ему: нареки ему имя Изреель, потому что еще немного пройдет, и Я взыщу кровь Изрееля с дома Ииуева, и положу конец царству дома Израилева» (Ос. 1:4). Первый сын и первая страшная весть, кроящаяся в его имени и обращенная ко всему народу. Недавние насмешки многих над пророком сменяются уже неким другим чувством — чувством неосознанного беспокойства, волнения, раздражительности. Зловещее предсказание Осии, осуществлённое при столь странных и необычных обстоятельствах, будит население Израильского царства, пребывающее в приятной неге уже более 30 лет. И на первый взгляд, народ имел на это право после долгих лет войн и бедствий. Израильское царство образовалось в 933 году по смерти царя Соломона, когда против его сына и преемника Ровоама выступили десять израильских колен. Попытки сына Соломона вернуть их под свою власть ни к чему не привели, и некогда могущественное древнееврейское государство разделилось на два: Иудейское царство со столицей в Иерусалиме, имеющее на престоле династию Давида, и Израильское царство. Между обеими царствами на протяжении последующих лет шли почти непрерывные войны. К тому же, история самого Израиля сотрясалась от постоянных внутренних смут и государственных переворотов. Ко времени пророка Осии на престоле Израильского царства сменилось уже весьма много властителей: Иеровоам I, Нават, Вааса, Ила, Замврий, Амврий, Ахав, Охозия, Иоарам, Ииуй, Иоахаз, Иоас. При этом практически все они или погибли в битвах, или, что было чаще — умерщвлены в результате придворных заговоров. Но вот, наконец, этому страшному периоду истории вроде бы наступил конец, когда в 788 году на престол Израиля вступил представитель династии Ииуя Иеровоам II. Именно при нем Израиль становится одним из сильнейших государств Ближнего Востока. [Циркин Ю. История библейских стран. М.: АСТ, Астрель, 2003. С. 210]. В его правление Израиль достигает пика своего могущества и процветания. [Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб.: И-во О. Абышко, 2003. С. 232]. Энергичный и умелый правитель Иеровоам одерживает блестящие победы над давнишними врагами израильтян — сирийскими царствами, заставив их признать свою власть. [Klengel H. Syria 3000 to 300 B. C. Berlin, 1992. P. 212]. Присоединил он к своей державе и Моав, доставлявший столь много хлопот Израилю. [Ренан Э. История израильского народа. М.: И-во Шевчук В., 2001. С. 299]. Он взял под свой контроль важнейшие торговые пути, что весьма благоприятно сказалось на экономическом процветании государства. [Tadmor H. Die Zeit des Erstens Tempels // Geschichte des jüdischen Volkes. München, 1981. P. 161]. Этому также способствовало и укрепление связей с финикийцами. [Katzenstein H. J. The History of Tyre. Jerusalem, 1973. P. 195—198]. Царь занимается и бурной строительной деятельностью, украшая города своей державы, и в первую очередь Самарию, великолепными дворцами и могучими крепостями. [Циркин. Указ. соч. С. 211]. Долгих сорок лет правил страной Иеровоам II, который по меткому выражению Иосифа Флавия «провёл свою жизнь, испытывая полную во всём удачу». [Иосиф Флавий. Иудейские древности. В 2 т. Минск: Литература, 1994. Т. 1. Книга 9. Глава 10, 3. С. 493]. Действительно, удача сопутствовала ему во всем, несмотря на то сложнейшее время и условия, в которых он правил. И это было ещё более странным и потому, что этот царь был отъявленным безбожником. «Этот царь… презрительно относился к Предвечному и был человеком крайне беззаконным, почитал идолов и предавался различным совершенно неуместным иностранным привычкам, следствием чего были неисчислимые бедствия, которые он причинил народу израильскому». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 491]. Впрочем внешне эти привычки вида бедствий не имели. Напротив, они выглядели внешне весьма «современными». Так вместо суровой и чопорной, по мнению многих израильтян, монотеистической религии Иеговы царь культивировал радостные поклонения языческим богам — Ваалу, Астарте, Хамосу. В честь этих богов устраивали шумные празднества, пляски, богатые пиры. Смехом оглашались вершины красивейших гор, где отправлялись служения этим богам, апогеем которых становилась массовая оргия — своеобразный гимн свободной любви, не стеснённой никакими «сухими» запретами. Людей учили радоваться, жить в своё удовольствие, брать от жизни всё, не обременяя себя особыми думами и переживаниями. Впрочем, царь не запрещал и культа Единого Бога, поклонение Которому удивительно «сочеталось» с культами языческих богов и богинь, коим также кадили израильтяне, считавшие, что этим они не предают монотеистической религии своих отцов. Они оставались глухи к призывам предшественника Осии, пророка Амоса, через которого Господь, обращаясь к ним, говорил: «Ненавижу, отвергаю праздники ваши и не обоняю жертв во время торжественных собраний ваших. Если вознесете Мне всесожжение и хлебное приношение, Я не приму их и не призрю на благодарственную жертву из тучных тельцов ваших. Удали от Меня шум песней твоих, ибо звуков гуслей твоих Я не буду слушать. Пусть, как вода, течет суд, и правда — как сильный поток!» (Ам. 5:21—24). Политика Иеровоама устраивала очень многих. Аристократов и купцов, чувствующих стабильность для своих богатств, ремесленников — имеющих постоянные заказы, языческое жречество, получающее большие барыши за отправление служб, духовенство Иеговы, довольное сохранением достатка и почёта при праве на вольготную жизнь, не стесненную религиозными постановлениями их же собственной религии. Простой же люд, который вконец обнищал, «покупали» шумными праздниками и оргиями, во время которых притуплялись ум и совесть, а невзгоды забывались от вина и объятий доступных красавиц. И вот в этой обстановке всеобщего довольства происходящим, блестящего положения страны, следует столь грозное пророчество Осии, которому ещё более выразительный вид придавали странные обстоятельства, его сопровождающие: брак с блудницей, рождение ребёнка с символическим именем: «И зачала еще, и родила дочь, и Он сказал ему: нареки ей имя Лорухама; ибо Я уже не буду более миловать дома Израилева, чтобы прощать им. А дом Иудин помилую и спасу их в Господе Боге их, спасу их ни луком, ни мечом, ни войною, ни конями и всадниками. И, откормив грудью Непомилованную, она зачала, и родила сына. И сказал Он: нареки ему имя Лоамми, потому что вы — не Мой народ, и Я не буду вашим [Богом]» (Ос. 1:6—9). Теперь пред израильтянами открылся весь символизм происходящих с Осией событий. Брак пророка с блудницей символизировал взаимоотношения Бога и Его народа, впавшего в духовный блуд, выражающийся в поклонении языческим богам. Каждый из родившихся от брака Осии и Гомери сыновей символизировал поэтапное отпадение Израиля от Бога, влекущее за собой суд Божий. Сын Изреель (в пер. «Бог посеет») символизировал падение династии Ииуя. Дочь Лорухама (в пер. непомилованная) — символизировала окончание Божьей милости для израильского народа. Сын Лоамми (в пер. не Мой народ) — символизировал то, что отныне Израиль перестаёт быть Божьим народом. Почти каждый израильтянин вольно или невольно имел возможность увидеть себя в этой блуднице Гомерь, как имели такую возможность и духовные, и политические руководители народа, да и сам царь Иеровоам Второй. Но несмотря на это, они не оставили своих путей после этого первого призыва Осии. В течении нескольких лет до смерти Иеровоама он проповедует грядущий суд. К этому времени пророческого служения относятся первые три главы книги пророка Осии. Господь через него обещает помиловать Свой народ, если он обратится к Нему и покается: «И посею ее для Себя на земле, и помилую Непомилованную, и скажу не Моему народу: „ты Мой народ“, а он скажет: „Ты мой Бог!“» (Ос. 2:23). Эту весть о прощении пророк проносит и через своё собственное сердце. Он говорит не просто повеления Господни, он говорит то, через что прошёл он сам и потому его слова звучат ещё более выразительно. Ибо его жена Гомерь постоянно изменяет ему, торгуя своим телом, и, наконец, попадает в кабалу. Но пророк выкупает её «за пятнадцать серебренников и за хомер ячменя и за полхомера ячменя. И сказал ей: много дней оставайся у меня; не блуди, и не будь с другим; также и я буду для тебя» (Ос. 3:2—3). Он любит эту женщину, мать своих детей, он прощает её, выкупает её, возвращает ей прежнее положение и умоляет отступить от того греховного пути, на который она вступила. Так и Господь многократно прощал и прощает Свой народ, всё более и более погрязающий в грехах. Народ также знал печальную историю семейной жизни Осии и потому его слова о Божьем прощении не были просто правильной теорией. Народ видел, что пророк несёт эту весть через свою собственную жизнь. Но всё же народ не верил, ибо он смотрел на окружающий мир плотскими глазами. Пророк говорил о падении царского дома Ииуя, а между тем при Иеровоаме II эта династия достигла апогея своего могущества. Пророк говорил о том, что милость будет отнята от народа Израиля, а люди видели, как их страна богатеет на глазах, идёт экономический рост, строятся крепости и дворцы. Пророк говорил об опасностях, которые ждали народ отошедший от Бога, а между тем, люди отмечали, что несмотря на то, что они отступили от Господа, предавались разврату, кадили иным богам, их жизнь и жизнь их царя не становилась хуже. Если бы Бог действительно так бы относился ко греху, как об этом говорил Осия, то Он давно должен был бы вмешаться. Эта мысль во многих вообще сеяла полное неверие. Божья милость и долготерпение представлялась в их глазах слабостью Бога, вседозволенностью или вообще отсутствием Бога. Сравнивая время Осии с нашим временем, мы наблюдаем весьма поучительные параллели: с одной стороны — процветание общества, бурное развитие науки и техники, полёты в космос, на фоне чего все разговоры о конце мира, Боге, ангелах кажутся какой-то средневековой темнотой. С другой — глубочайшее моральное падение общества. С третьей — открытое отступление многих христианских конфессий от библейских истин — святости субботы, отрицания бессмертия души, праведности по вере, а не спасение добрыми делами, исповеди только перед Богом, а не перед священником. С четвертой — совмещение современным обществом хождения в церковь с посещением ночных клубов, казино, прелюбодейством, пьянством и т. д. И, наконец, в-пятых, на фоне всего этого звучит трехангельская весть, призывающая людей опомниться, вспомнить о Боге, о Божьем Суде и Его скором Пришествии. Современные проповедники не проходят тем трагическим символическим путем личной жизни, что прошёл Осия. Но их проповедь вызывает не меньше насмешек, чем брак Осии и Гомери, а их слова о необходимости пересмотреть каждому свою жизнь — не меньшее озлобление. Ослеплённые грехом, они не видят, подобно древним израильтянам, всю эфемерность и ненадёжность того процветающего общества, в котором они живут. Они не видят всю его гниль и обречённость. Они не видят себя в блуднице Гомери. А кем сегодня являемся лично мы с Вами, уважаемый читатель? Осиями или Гомерями своего времени? Ибо может быть только два класса людей: тех, кто принял Бога и несёт весть о Нём другим, и тех, кто отрекается от Него, становясь духовными блудниками, как бы резко это не звучало для нас. Это очень личный вопрос. Ибо окружающих людей обмануть можно всегда. Но себя и Бога — никогда. Сквозь века перед нами высятся две фигуры: пророка Осии и блудницы Гомерь. А подле этих фигур — тысячи и миллионы людей, уже сделавших свой выбор, подойдя к той или иной фигуре, и миллионы спешащих к ним в своём выборе. Много веков назад народ израильский сделал свой выбор в пользу Гомери. И сделав его, они не подозревали того, что идя за гробом с телом умершего в 748 году до х. э. Иеровоама Второго, они хоронят вместе с ним свои иллюзии. И среди этой многотысячной толпы, оплакивающей своего умершего великого монарха, одиноко стоял пророк Осия, оплакивающий народ, идущий навстречу своей гибели.

Глава 2

Миражи и пожелтевшие страницы.

По смерти Иеровоама II на престол вступает его сын Захария, человек, наследовавший лишь пороки своего отца. В течении шести месяцев продолжалось это странное правление, представляющее собой лишь почти непрерывную череду оргий в честь языческих богов. Эта вакханалия пьяных оргий двора и безумств народа в священных рощах завершилась убийством беспутного царя. «Захария пал от руки злоумышленника, бывшего своего друга Селлума, сына Иависа». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 495]. Селлум предательски зарезал своего друга и царя, провозгласив себя новым правителем Израиля. Итак, первое пророчество Осии сбылось. Дом, династия Ииуя, царствовавшая несколько десятилетий в стране, была низвергнута. «и Я взыщу кровь Изрееля с дома Ииуева» (Ос. 1:4). Библейский закон о том, что «кто прольет кровь человеческую, того кровь прольется рукою человека: ибо человек создан по образу Божию» (Быт. 9:6) исполнился в жизни этой династии. Однако далеко не все были готовы признать узурпатора. Одним из тех, кто не покорился цареубийце, был полководец Менаим, находившийся в то время в Фирце. Фирца была одним из крупнейших и древнейших городов Израильского царства, быв до Самарии столицей державы. Название Фирца переводится как миловидная, приятная. И действительно, это был один из красивейших городов страны. «Этот некогда хананейский город… располагался на плато, которое, выдаваясь подобно полуострову, занимало господствующее положение как над трактом, проходящим по холмам с севера на юг, так и над проходом к переправе через Иордан». [Грант М. История Древнего Израиля. М.: Терра, 1998. С. 125]. Фирца располагалась на месте современного Тель-эль-Фара, большого кургана, в семи милях к северо-востоку от Сихема. В 1947 году раскопки Фирцы проводила французская археологическая экспедиция под руководством Ролана де Во, показавшая, что история этого места насчитывает много столетий, уходя корнями к вскоре послепотопным временам. Уже в бронзовом веке здесь стоял большой город, который прекратил своё существование в VIII в. до х. э. [Райт. Указ. соч. С. 214—215], видимо в результате ассирийского нашествия. Весьма примечательную особенность Фирцы удалось обнаружить археологам при её более поздних раскопках, проводимых английскими исследователями под руководством профессора Кетлина Кеньон и израильскими учёными во главе с А. Мазаром. Дома бедных и богатых разнились не только размерами и роскошью, но и территориально были чётко разделены, что свидетельствует, как отмечает доктор Мазар, о резком усилении социального неравенства. [Mazar A. Archaeology of the Land of the Bible, 10000—586 B. C. E. Cambridge, 1990. P. 415]. «Административные постройки и кварталы богатых частных домов с большими дворами и расположенными по трём сторонам их комнатами были отделены длинными стенами от кварталов, где теснились маленькие жилища». [Kenyon K. M. Archaeology in the Holy Land. New York, 1979. P. 273]. Потому недаром столь резкие социальные контрасты вызывали гневные обличения пророков. [Мерперт Н. Я. Очерки археологии библейских стран. М., 2003. С. 303]. И именно Фирца, второй город по величине и значению после Самарии, стала очагом восстания. И вот Менаим во главе войска подходит к Самарии и, низвергнув, умерщвляет Селлума, и сам занимает опустевший трон. Как показывают хроники, воцарение Менаима было не просто следствием государственного переворота, а настоящей гражданской войны, вспыхнувшей в Израиле. [Циркин. Указ. соч. С. 212]. Дело в том, что часть городов страны отказалась его признать. В ответ на это Менаим двинулся из Самарии к городу Типсаху, ставшему оплотом восстания. Типсах представлял собой небольшую, но сильную крепость, располагавшуюся при реке Иордане, откуда и получил своё имя (Типсах в переводе — переход, брод). В настоящее время от него остались жалкие руины, носящие имя Tafsah и располагающиеся под 32⁰10’ с.ш. и 35⁰10’ в.д. и ещё ждущие своих исследователей. Типсах был жестоко наказан за нежелание признать нового царя. Его население было почти полностью истреблено с величайшей жестокостью, описание которой оставлено в древних анналах. «Жители этого города заперли пред ним ворота города и не впускали его к себе. Тогда царь, желая отомстить им, предал разорению всю окрестную местность, затем осадил город, взял его приступом и в гневе своём за поступок жителей перебил их всех, не щадя даже младенцев и не останавливаясь перед крайней жестокостью и разнузданностью, что не может быть прощено даже при покорении иноземцев, не говоря уже о том случае, когда война ведется с единоплеменниками. Воцарившись таким образом, Менаим правил в продолжении десяти лет, являясь грубым и более всех предшественников жестоким человеком». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 495]. Прошло всего чуть более года по смерти Иеровоама, а от цветущего положения Израиля не осталось и следа. Ещё совсем недавно израильтяне были уверены в незыблемости своего государства и хорошем будущем. В этом очень важный урок и для нас, живущих в 2005 году. Вспомним нашу недавнюю историю. Кому ещё в середине 1980-х годов могло прийти в голову, что рухнет Советский Союз — мировая сверхдержава? Даже в 1991 году в это мало ещё кто верил. Но он рухнул. Могли ли американцы до 11 сентября 2001 года предположить, что их страна станет ареной самого страшного теракта за всю историю планеты? И что ни ФБР, ни ЦРУ, ни атомные зонтики не смогут их защитить. Могли ли предположить многотысячные гости Таиланда, Шри-Ланки, Мальдивских островов, что этот рай, куда они приехали отдыхать, за секунду превратится в ад, из которого большинство из них не выйдет живыми. Могучий СССР, самоуверенная Америка, райские сады и великолепные пляжи Таиланда оказались колоссами на глиняных ногах. А пожелтелые от времени страницы Библии, вроде бы такие беззащитные даже перед обычной спичкой, остались стоять над рухнувшей супердержавой, напуганной Америкой и сдвинутыми плитами земной коры. Эти страницы древней Книги стали сиять ещё больше, указывая миру на пророчества, предсказавшие за много столетий и падение атеизма, и кратковременный всемирный взлёт США и стихийные катастрофы планетарного значения. А ведь недавно этим пророчествам никто не верил. Люди смотрели на танки, атомные боеголовки, красивые пальмы, неприступные скалы, смотрели и не верили, что это всё может быть уничтожено во мгновение ока, сокрушив весь окружающий и столь привычный для них мир. Но хронология библейских событий показывает, что распад СССР, террористические акты, землетрясение в Индокитае — это только пролог к разворачивающемуся Апокалипсису, в ходе которого решится участь каждого человека, как прологом к Апокалипсису для древних израильтян стало ассирийское нашествие. Правитель всё набирающей и набирающей силу Ассирии Тиглатпаллессар III (745—727) подступил к владениям Менаима. Израильский царь, видя неисчислимые ассирийские войска, счёл за лучшее капитулировать без боя, признав над собой власть Тиглатпаллесара (библейский и вавилонский Фул). В своих анналах ассириец отмечает: «Я получил дань от Менаима из Самарии». [Келлер В. Библия как история. М.: Крон-Пресс, 1998. С. 285]. Размер дани составлял тысячу талантов серебра. «Упомянутую сумму Менаим собрал у народа, обложив его поголовно податью в пятьдесят драхм с человека». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 495]. «Расчёты показывают, что этим налогом было обложено 60 тысяч человек, что вместе с семьями даёт приблизительно 300 тысяч и примерно равно численности всего гражданского населения Израиля». [Амусин И. Д. Проблемы социальной структуры обществ Ближнего Востока (I тысячелетие до н. э.) по библейским источникам. М., 1993. С. 57]. Так Израиль потерял реальную независимость, а народ оказался обложенным тяжелейшей данью. Тем самым исполнилось второе пророчество Осии, что Господь после низвержения дома Ииуя отринет Свою милость от израильтян. И так начало сбываться третье его пророчество, что вскоре Бог не будет более называть Израиль Своим народом. И зависимость от ассирийцев, пока ещё, правда, лишь в отношении уплаты дани, свидетельствовала об этом очень красноречиво. И вот в этот момент Осия вновь обращается к народу. Кажется, что сейчас, когда уже многое из того, что он говорил ранее, сбылось, люди должны будут поверить словам Господним, обращённым через него. Они должны поверить сейчас, когда их миражи и иллюзии о беззаботной жизни развеялись в прах, когда страна стоит на краю гибели, а на её кордонах уже маячат ассирийские шлемы. Они должны, должны поверить. Ибо ведь не верить уже, кажется, просто нельзя!

Глава 3

Знаете ли вы Бога?

«Слушайте слово Господне, сыны Израилевы; ибо суд у Господа с жителями сей земли, потому что нет ни истины, ни милосердия, ни Богопознания на земле. Клятва и обман, убийство и воровство, и прелюбодейство крайне распространились, и кровопролитие следует за кровопролитием. За то восплачет земля сия, и изнемогут все, живущие на ней, со зверями полевыми и птицами небесными, даже и рыбы морские погибнут» (Ос. 4:1—3). В этих ярких и ёмких словах пророк, с одной стороны, констатирует то, что видят все: кровопролитие за кровопролитием, убийство, прелюбодейство, воровство, за которые постигли народ суды Божьи. Но здесь же в самом начале он говорит о трёх причинах, вызвавших всё это: 1) отсутствие истины; 2) отсутствие милосердия; 3) отсутствие Богопознания. Три очень тесно связанные между собой причины, факторы, попрание которых привело народ к катастрофе. Не эти ли самые причины вызвали то всеобъемлющее зло, которое сегодня охватило нашу планету? Не попираем ли и мы эти понятия? Что Библия понимает под ними? Итак, что же такое, согласно Слову Божьему, Истина?

текст	его содержание	истина
Иер. 10:10	«А Господь Бог есть истина; Он есть Бог живый и Царь вечный. От гнева Его дрожит земля, и народы не могут выдержать негодования Его».	Бог Отец
Еф. 4:21	«Потому что вы слышали о Нем и в Нем научились, — так как истина во Иисусе».	Бог Сын
1 Ин. 5:6	«Сей есть Иисус Христос, пришедший водою и кровию и Духом, не водою только, но водою и кровию, и Дух свидетельствует о Нем, потому что Дух есть истина».	Бог Дух Святой
Ин. 17:17	«Освяти их истиною Твоею: слово Твое есть истина».	Слово Божие
Пс. 118:142	«Правда Твоя — правда вечная, и закон Твой — истина».	Закон Божий

Таким образом, Библия выделяет пять истин, смотря на которые мы можем легко определить, отвечает ли наша жизнь Истине. Сегодня каждая религиозная конфессия претендует на истинность. Теологические споры длятся веками, не приводя ни к чему. Люди теряются между соборами, костелами, кирхами, названиями церквей, в море религиозной литературы. Но всё намного проще. Всего пять библейских текстов, и всё становится на свои места. И если первые три истины о триедином Боге не вызывают особых затруднений, то вот четвёртая и, особенно, пятая истина о законе Божьем явно свидетельствует о том, что что-то не так. Ибо вместо IV заповеди о субботе большинство христиан почему-то святят другой день. Вопреки второй заповеди «Не делай себе кумира» сооружаются статуи и изготовляются иконы. Вопреки первой заповеди поклоняются и служат многочисленным святым, деве Марии. Мы ни в коем случае не осуждаем других людей, но говорим лишь об учении многих церквей, именующих себя христианскими, но в своей идеологии открыто попирающими библейские истины. Итак, истина Божья попирается сегодня, к сожалению, не только атеистами, представителями различных нехристианских конфессий, но и теми, кто именует себя христианами. Далее — милосердие. Во многих современных словарях напротив слова «милосердие» стоит приставка «устар.», т. е. устаревшее слово, выражение. И действительно, это слово как-то вышло из современного словарного обихода. Но вместе с выходом слова вышло и само значение, понятие — милосердие! Различные справочники дают следующее его определение: «Милосердие — это любовь, спешащая на помощь, вытекающая из сердца, преисполненного сострадания». [Геце Б. Библейский словарь. Германия. Библейская лига, 1997. С. 222]. «Милосердие — любовь в деле, готовность делать добро всякому». [Даль. Указ. соч. Т. 2. С. 327]. Нравы жителей Израильского царства времён Осии являли собой      прямую противоположность понятию милосердия: «Когда Я врачевал Израиля, открылась неправда Ефрема и злодейство Самарии: ибо они поступают лживо; и входит вор, и разбойник грабит по улицам. Не помышляют они в сердце своем, что Я помню все злодеяния их; теперь окружают их дела их; они пред лицем Моим. Злодейством своим они увеселяют царя и обманами своими — князей. Все они пылают прелюбодейством, как печь, растопленная пекарем, который перестает поджигать ее, когда замесит тесто и оно вскиснет. „День нашего царя!“ говорят князья, разгоряченные до болезни вином, а он протягивает руку свою к кощунам. Ибо они коварством своим делают сердце свое подобным печи: пекарь их спит всю ночь, а утром она горит, как пылающий огонь. Все они распалены, как печь, и пожирают судей своих; все цари их падают, и никто из них не взывает ко Мне» (Ос. 7:1—7). Глядя на наше время также приходят на мысль эти слова древнего пророка о том, что люди не просто греховны, но что грех пылает в них. Это пламя греха, коренящееся в сердце человека, сжигает не только тех, которые находятся рядом, но и самого человека в первую очередь. Бескорыстная помощь стала настолько непривычным явлением, что когда кто-то хочет кому-то что-то сделать просто так, то это вызывает удивление, переходящее в настороженность, ибо за милостью пытаются увидеть истинную причину, расчёт, который её вызвал. К сожалению, это, как правило, является правдой. Даже деятельность большинства благотворительных организаций нередко, как показывают судебные дела, оказывается ширмой для отмыва денег и теневого бизнеса. В христианство также вошла игра в милосердие, начиная от демонстрационной подачи милостыни нищим у паперти храма, что часто лишь поддерживает тунеядство и попрошайничество, до «дешёвых» проповедей с высокопарными словами, за которыми ничего не стоит. Однако, вопрос милосердия является вопросом не общественным, а в первую очередь сугубо личным. И потому, несмотря на то, что кто-то поступает, быть может, плохо, спросим сами себя, а что делаем в этом отношении лично мы? Проявляем ли мы в своей личной жизни к кому-либо милосердие? В милосердие можно играть: посещать больных, не проявляя к ним никакого сочувствия, говорить шаблонные слова, когда у кого-либо случается несчастье, пожертвовать что-нибудь, а потом вспоминать об этом всю оставшуюся жизнь, восхищаясь своей добротой. Но кому нужна эта игра? Окружающие нас люди рано или поздно увидят её всё равно, а Бога и себя мы не обманем. Да и разве вопрос личного спасения — это тот вопрос, с которым нужно играть? Наличие или отсутствие милосердия в нашей жизни является маркером наших взаимоотношений со Христом. Итак, сострадаем ли мы другим людям, готовы ли мы пожертвовать для них чем-либо дорогим для нас, хотя бы временем? И ещё одна особенность истинного милосердия состоит в том, что человек, творящий его, либо этого не замечает вовсе, либо не считает, что сделал что-либо значительное. Итак, не потеряли ли мы истину и милосердие, подобно Древнему Израилю? Третьей причиной духовного отступления Израиля, причиной основной, Осия называет отсутствие Богопознания на земле. Признавать Бога, верить в Бога и лично знать Бога — это принципиально разные вещи. Сам факт существования Творца признают сегодня практически все. Идея Бога в том или ином виде встречается практически во всех религиях и у всех племён и народов земли. Ап. Иаков говорит, что и «бесы веруют» (Иак. 2:19). Во всех религиях развито и поклонение Богу, порой, требующее от верующего больших физических и материальных затрат. Но пророк Осия говорит не об этом. Он говорит, что Бог желает видеть от верующих Богопознания. «Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Ос. 6:6). Но что же такое Богопознание? Первой ступенью к этому является желание прийти к Богу, найти Его. «В скорби своей они с раннего утра будут искать Меня и говорить: „пойдем и возвратимся к Господу! ибо Он уязвил — и Он исцелит нас, поразил — и перевяжет наши раны; оживит нас через два дня, в третий день восставит нас, и мы будем жить пред лицем Его. Итак познаем, будем стремиться познать Господа; как утренняя заря — явление Его, и Он придет к нам, как дождь, как поздний дождь оросит землю“» (Ос. 6:1—3). В первой части нашей книги мы видели, что современному миру, в том числе и христианскому, Бог мешает, Бог является лишним в жизни людей. Великий инквизитор прямо говорит Христу: «Зачем Ты пришёл?» Точно так вёл себя и Израиль, признавая лишь внешне Единого Бога. Итак, первая ступень к Богопознанию — это осознание своей зависимости от Бога, своей греховности, своей нужды в Нём. Вторая ступень — это покаяние. Третья — это вручение своей жизни в руки Творца с правом использовать её так, как того желает Он. Это жизнь, когда ты ищешь не своего, но Божьего. Это руководство в жизни не своими планами и амбициями, а руководство Словом Божьим. Богопознание — это личные опыты с Богом, переживаемые каждым индивидуально. Это формирование доверия Богу в любых жизненных обстоятельствах, готовность принять от Него и доброе, и худое. Богопознание — это молитвенная жизнь. Не в плане ухода в монастырь или жизни аскета с изнуряющими постами, нет. Молитвенная жизнь — это постоянное ощущение нужды во Христе. Ибо «без Меня не можете делать ничего» — говорит Христос (Ин. 15:5). Это исследование Библии и помощь ближнему. Проблемы израильского народа времён Осии и церкви Лаодикийского периода очень схожи. И в то время, как и в наше, люди не чувствовали своей нужды в Боге. Греховные законы мира и религиозное фарисейство духовно убивают верующих людей. И это особенно опасно. Ибо мирской человек сознаёт, что он далёк от Бога. Верующий же фарисей, напротив, считает себя самоправедником, не имеющим ни в чём нужды. «Знаю твои дела; ты ни холоден, ни горяч; о, если бы ты был холоден, или горяч! Но, как ты тепл, а не горяч и не холоден, то извергну тебя из уст Моих. Ибо ты говоришь: „я богат, разбогател и ни в чем не имею нужды“; а не знаешь, что ты несчастен, и жалок, и нищ, и слеп, и наг. Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное, чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною мазью помажь глаза твои, чтобы видеть» (Откр. 3:15—18). Богу не нужны наши добрые дела, сделанные без Него, Ему не нужны наши деньги и приношения. Ему нужно наше сердце, чтобы спасти нас. «Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Ос. 6:6). Но народ оставался безучастен к этим словам пророка. Он видел исполнившиеся пророчества Осии, видел стоящих на кордонах Израиля свирепых ассирийцев, но всё равно шёл своим путём. Бог мешал Израилю. Они не желали знать ни Бога, ни истины, ни дел милосердия. Ибо у них был свой бог, своя истина, своё милосердие. И потому они получили свой приговор.

Глава 4

Алтари Ваала и азиатское землетрясение декабря 2004 года.

И вновь улицы Самарии огласились возгласами плакальщиц, идущих за гробом умершего в 747 году царя Менаима. Закончились десять лет его правления, начатого и прошедшего в крови и смутах. Глаза царедворцев уже подобострастно ловят взоры нового царя, сына Менаима Факия. И только Осия открыто говорит царю страшную, столь неприятную для него правду. «Слушайте это, священники, и внимайте, дом Израилев, и приклоните ухо, дом царя; ибо вам суд» (Ос. 5:1). Факий слушает обличения Осии, подобно тому, как спустя века царь Иван Грозный будет слушать обличения Василия Блаженного. Слушать и молчать. Слушать потому, что весть о себе самом всегда занимает человека, а молчать потому, что против правды говорить нечего. Но и меняться они не будут. Многие их собратья по трону убивали тех, кто говорил им обличения. Но это не помогало, на место убитых приходили новые, а главное, убить сказанные слова нельзя. Нельзя забыть правду, открытую тебе. Сегодня, когда звучит по всему миру проповедь Евангелия, подавляющее большинство людей ведёт себя подобно Факию и Грозному: слушает и молчит. Слушает и молчит по тем же причинам, что и они. Но и будет гибнуть по тем же самым причинам. Нежелание нарушать привычный свой уклад, нежелание поступаться своими привычками и удовольствиями оказывается дороже своей собственной жизни. «Блуд, вино и напитки завладели сердцем их» (Ос. 4:11). Библия часто приравнивает грешника к пьяному человеку. И действительно, только пьяный может во имя сиюминутных утех жертвовать вечным. В пьяном угаре, спустя менее двух лет правления, закончил свою жизнь царь Факий. «Он пал во время пира от руки составивших против него заговор приближенных, причем, во главе этого заговора стоял тысяцкий Факей, сын Ромелия». [Иосиф Флавий. Указ. соч. С. 495]. Новому царю удалось на определённое время стабилизировать положение в стране. [Циркин. Указ. соч. С. 212]. После этого, полагая, что внутренние неурядицы сами улягутся после внешних побед, он начинает подготовку к войне с Иудейским царством. Для этого он «заключил союз с царём Арама Разоном, и они вместе обрушились на Иудею. Их целью было замещение на иудейском троне старинной династии Давидидов каким-то представителем рода Табиэла. «Пойдем на Иудею и возмутим ее, и овладеем ею и поставим в ней царем сына Тавеилова» (Ис. 7:6). Этот некий Табиэлит даже не был иудеем, он был уроженцем то ли Заиорданья, то ли Эдома. [Lipinski E. Aram et Israel du X^c au VIII^c siecle av. n. e. // Acta Antiqua 1979. T. 17. P. 97—100]. В случае успеха Иудея оказалась бы в полной зависимости от Израиля и Арама. Иудеи были разбиты, в руки израильтян и арамеев попало множество пленников. Враги осадили Иерусалим… Воспользовавшись тяжелым положением Иудеи, подняли голову филистимляне, вторгшись [в] страну и захватив некоторые её города, а с юга ударили эдомитяне, разграбившие многие города и уведшие в плен жителей. Эдомитяне захватили Эйлат, снова отрезав Иудею от Красного моря… Иудейский царь Ахаз оказался со всех сторон окружённым врагами». [Циркин. Указ. соч. С. 212—213]. В этих обстоятельствах Ахаз шлет послов к ассирийскому царю Тиглат-Палессару III. «И послал Ахаз послов к Феглаффелласару, царю Ассирийскому, сказать: раб твой и сын твой я; приди и защити меня от руки царя Сирийского и от руки царя Израильского, восставших на меня. И взял Ахаз серебро и золото, какое нашлось в доме Господнем и в сокровищницах дома царского, и послал царю Ассирийскому в дар. И послушал его царь Ассирийский; и пошел царь Ассирийский в Дамаск, и взял его, и переселил жителей его в Кир, а Рецина умертвил. И пошел царь Ахаз навстречу Феглаффелласару, царю Ассирийскому, в Дамаск, и увидел жертвенник, который в Дамаске, и послал царь Ахаз к Урии священнику изображение жертвенника и чертеж всего устройства его. И построил священник Урия жертвенник по образцу, который прислал царь Ахаз из Дамаска; и сделал так священник Урия до прибытия царя Ахаза из Дамаска. И пришел царь из Дамаска, и увидел царь жертвенник, и подошел царь к жертвеннику, и принес на нем жертву» (4 Цар. 16:7—12). Тиглат-Палессар отвечает согласием. Пока израильтяне беззаботно праздновали свою победу ассирийские полчища двигались к Палестине. Они шли к Палестине, к Израилю, как неотвратимый рок, как цунами на жалкие рыбацкие деревушки. «Ассирийское войско представляет военную машину, устроенную самым совершенным образом; подобной ей в мире до сих пор не существовало. Даже египтяне в эпоху самого великого своего могущества, при Тутмозу III и Рамзесе II, не располагали силами, ни лучше обученными, ни лучше вооруженными. Кузнечное и оружейное дело сделало после них такие громадные успехи, что их лучшим войскам при столкновении с ассирийскими войсками пришлось бы, пожалуй, уступить. Собственно не недостаток храбрости и дисциплины у египтян, а несовершенство их вооружения обеспечивало ниневийским царям, начиная с Саргона, преимущество над фараонами Дельты, Фив и Мероэ. В то время, как египтяне сражаются еще большею частью с одним щитом в качестве оборонительного оружия, ассирийцы, можно сказать, закованы с головы до ног в железо. Их тяжелая пехота состояла из копейщиков и стрелков из лука, которые носили конический шлем с наушниками для защиты ушей, кожаную рубашку, покрытую сплошь металлической чешуей, защищающую туловище и верхние части рук, кожаный передник, доходящий до колен, узкие штаны и сандалии, укрепляющиеся сверху ремнями. Копейщики вооружены копьями длиною в шесть футов, с бронзовым или железным остроконечием, на поясе носят короткий меч, огромный металлический щит, иногда круглый и выпуклый, иногда закругленный только сверху и прямоугольный в нижней части. У стрелков не бывает щитов, они вооружены луком и колчаном, который привешивается наискось за спиной. В легкой пехоте тоже есть копейщики, которые носят шлемы, шишаки которых загнуты сзади наперед; они снабжены небольшими круглыми щитами из ивового дерева; стрелки в ней не надевают кирас, и они обыкновенно присоединяются или к войскам, вооруженным палицами и обоюдоострыми секирами, или к пращникам. Копейщики и стрелки большею частью ассирийского происхождения или набираются из земель, уже давно подчиненных ассирийцам; остальные части войска набираются между народами, платящими им дань; эти носят свои национальные одежды. Все эти войска распределены на роты, и они маневрируют с такою правильностью, что даже сами иноземцы отдают им дань удивления. Еще во времена Саргона и Сеннахериба один из известнейших иудейских пророков, Исаия, бывший советником при царе Езекии в его борьбе с ассирийцами, изумлялся их военной выправке. „Между ними нет ни усталого, ни спотыкающегося, ни сонного, ни объятого дремотой; не замечается ни одного распущенного пояса, ни развязанных ремней их сандалий“. Они ходят с необыкновенной быстротой, не оставляя по дорогам отсталых или неспособных к строю; их полководцы не боятся утомить своих людей усиленными переходами, от которых быстро изнемогли бы воины других народов. Через реки они переправляются в брод или при помощи надутых мехов. Когда им случается проходить лесные местности, они высылают вперед роту пионеров, которые делают просеки и прокладывают путь. Конница состоит из двух родов: всадников на военных колесницах и собственно конницы. Ассирийская военная колесница тяжелее и просторнее египетской. Колеса высокие, тяжелые, с восемью спицами. Кузов, прикрепленный прямо к оси, квадратный спереди, бока цельные, порою обитые металлическими листами и часто раскрашенные или украшенные инкрустацией; дышло длинное, толстое, на конце снабженное резным украшением из дерева или металла, в виде цветка, розетки, львиной морды или лошадиной головы. В каждую колесницу впрягается по две лошади, с боку на пристяжке идет третья; в обычное время она не везет, а служит только запасной на всякий случай, напр., ранения одной из двух, везущих колесницу. Самая упряжь довольно легка, но к ней прибавляется иногда род брони, состоящей из толстой попоны, покрывающей лошади спину, грудь, шею и верх головы, отдельные части которой прикрепляются друг к другу ременными шнурками с металлическими наконечниками. На каждой колеснице всегда помещается три человека: возница, который ею правит и становится слева, воин, действующий луком или копьем, и конюх, защищающий своих товарищей, в особенности воина, круглым щитом; иногда прибавляется второй конюх. Вооружение воинов на колесницах совершенно подобно вооружению пехотинцев — чешуйчатая кираса, шлем, лук, копье. Эта отдельная горсточка конных воинов иногда обладает своим знаменем, вокруг которого они собираются во время битвы: это — средней величины древко, водруженное в передней части кузова, между воином и возницей. На верхнем его конце виднеется опрокинутый полумесяц или диск, поддерживаемый двумя бычачьими головами; на нем изображены два быка и Асур, пускающий стрелу. Подобно египетским колесницам, ассирийские колесницы выстраиваются во время битвы в правильную линию, и немного найдется в мире войск, которые могли бы выдержать их первый натиск. Когда неприятельский отряд завидит издали, как они быстро приближаются в образцовом порядке, тяжкими рядами, с направленными копьями и натянутыми тетивами, он почти всегда приходит в замешательство от первого залпа стрел и бросается врассыпную искать спасения в бегстве. Линия тогда размыкается, и колесницы рассыпаются по всей равнине, давя беглецов колесами и топча их лошадиными копытами. Каждая из колесниц представляет как бы род подвижной крепости, довольно многолюдной не только, чтобы сражаться с высоты стен, но, при случае, даже чтобы делать вылазку. Воин спешивается, добивает раненого, отрубает голову, или становится впереди лошадей и, защищенный своими конюхами, без помехи прицеливается в какого-нибудь неприятельского начальника, убивает его, потом, вскочив на колесницу, продолжает свой путь. В прежнее время в ассирийских войсках число колесниц было очень многочисленно. Теперь их бывает меньше, но по заведенному обычаю им назначается в войске самый почетный пост, и царь или главнокомандующий оставляют всегда за собой честь вести их лично в сражение. Этот род оружия считается благородным по преимуществу: князья и знатные вельможи считают за честь служить в нем, и тяжкий натиск колесниц решает еще иногда исход сражения в их пользу. Однако верховая конница начинает уже занимать равное место, если не по числу, по крайней мере, по важности. Только с недавнего времени решились ввести ее в дело, а прежде ассирийские цари, как и египетские фараоны эпохи величия, совсем не знали ее употребления. При Тиглаффаласаре I, Ассурназиргабале, Салманасаре III, насчитывалось всего несколько верховых всадников, да и те служили скорее гонцами для передачи известий, чем для атак на неприятеля. Саргон и Сеннахериб по настоящему первые сумели ввести в дело большие массы конницы и вверили ей важную роль в своей стратегии. Прежде всадники садились на лошадей без седла, и только позже стали покрывать их попонкой или полной попоной, совершенно подобной той, которой покрываются лошади военных колесниц. Все всадники одеты в кирасу, а голова покрыта шлемом, как у пехоты, они не имеют ни щита, ни юбки со складками, а только ноги в обтяжку прикрываются передником. Половина из них вооружены мечами и копьями, а другая — луками и мечами. Копье длинное, в 8—9 футов длины; лук короче, чем у пехоты, а стрелы всего около трех футов длины. Прежде каждый конный стрелок сопровождался слугой, тоже верховым, который во время действия правил его лошадью, чтобы тот имел обе руки свободными. Наездничество в эти последние годы сделало такие значительные успехи, что подручный стал не нужным и исчез из войск. Теперь копейщики и стрелки обучены управлять лошадьми при помощи простого пожатия коленками». [Масперо Г. Древняя история. Египет. Ассирия. СПб.: И-е Пантелеева, 1895. С. 248—251]. И вот эта громада прекрасно выученной и вооруженной пехоты и конницы неспешно форсирует перевалы, ведущие в Сиро-Палестину. Они огнём и мечом сносят с лица земли филистимские полки и захватывают их города, вторгаясь в сирийское царство Арам. Окружив его со всех сторон они планомерно начинают сжимать кольцо и в 732 г. до х. э. берут штурмом Дамаск. [Weippert M. Zur Syrienpolitik Tiglathpileser III // Mesopotamien und seine Nachbacn. Berlin, 1982. P. 397]. Туда в Дамаск прибывает иудейский царь Ахаз, выражая свои верноподданнические чувства. [Циркин. Указ. соч. С. 300]. Недолго пробыв в Дамаске ассирийцы покоряют финикийцев и наконец обрушиваются на Израиль. За свою историю Израильское царство пережило много войн и смут, но ничего подобного этим свирепым войнам оно ещё не видело. И даже спустя многие века после этого нашествия мы можем себе представить то что переживали израильтяне. Можем это представить глядя на сделанные ассирийцами картины на камнях, воспевающие их историю. «Барельефы величиной в километр с ужасающим реализмом рисуют перед нами эту деятельность древнего милитаризма, с его искусной системой атаки крепостей, с его изощрёнными понятиями и варварскими нравами. Жестокость является здесь, как у краснокожих, главной силой и двигателем. Сцены истязаний изображены так же тщательно и любовно, как сцены побед. Царь, напоминающий Аттилу или Тамерлана, один находится в центре развертывающейся картины. В этом мире нет ни великих государственных людей, ни крупных полководцев, ни выдающихся деятелей искусства. Рядом с царём мы видим только солдат, слуг и палачей. Рядом с ним не существует ничего. Все изображения имеют одну цель — показать его силу. А сила, по логике дикарей, заключается в том, чтобы видеть у ног своих врага, с которого живьем сдирают кожу. Мир не видел ещё ничего подобного. Ассирийская империя… не принесла ничего, кроме зла. Мы не видим, чтобы она распространила хотя бы одну идею, чтобы она послужила хотя бы какой-то единой благородной цели. Подобно татарским империям средних веков, она только разрушала всё на своём пути… Результаты этих бурь, пронесшихся по полупатриархальному миру Сирии и Аравии, были ужасны… Миром овладела жажда наживы. До сих пор война была средством обороны; теперь стали учиться военным приёмам, как учатся выгодному ремеслу… Новая ассирийская империя была ненавистна в особенности из-за господствовавшего в ней безверия. Мы не видим в это время храмов в ассирийской среде; на памятниках почти отсутствуют религиозные символы. Это полное отсутствие всякого богопочитания… царю воздавались божеские почести. Это замена Бога человеком. Это принижение божьих созданий во имя чьей-то необъятной гордости». [Ренан. Указ. соч. С. 312, 313]. Израиль продолжал упрямо отвергать Бога. Израилю мешал Бог. И Израиль получил нового бога в лице ассирийского царя. Как часто и мы в своей повседневной жизни отвергаем Спасителя, забывая, что отрекаясь от Него, мы автоматически попадаем под власть другой силы — дьявола, со всеми вытекающими отсюда последствиями. Ассирийцы захватили Галилею и некоторые другие земли, включая все заиорданские владения, и территория Израиля резко сократилась, а многие города были разрушены. [Stern E. Israel at the Close of the Period of the Monarchy // The Biblical Archaeologist. 1975. V. 38. 1. P. 31]. Археологические раскопки XIX—XX веков приоткрыли следы той страшной трагедии. Из небытия, из многометровых пластов земли выросли развалины Иона, Авель-Беф-Мааху, Ианоха, Кедеса, Асора и Галаада, израильских городов, разрушенных ассирийцами. В отчётах о своём походе в Израиль Тиглат-Паллассар III пишет: «Я присоединил к своим землям все города Бет-Омри (Израиля) и остался лишь один город — Самария… Я присоединил к Ассирии всю землю Неффалима. Я поставил там править моих сановников. Я присоединил к Ассирии землю Бет-Омри, и всех её людей с их имуществом». [Келлер. Указ. соч. С. 287—288]. Ассирийская летопись затем лаконично перечисляет названия разрушенных городов, до которых ни тому, кто диктовал эти строки, ни кто их писал, не было особо никакого дела. Как и до слёз их жителей. И только откопанные камни оживляют древнюю трагедию. «Мрачное сообщение о захвате Асора ассирийским царём Тиглатпаласаром III подтверждается слоем обломков в Телль-эль-Кеде в Израиле. В ходе относительно недавних раскопок, проведённых археологами из Еврейского Университета, были обнаружены следы разрушенной крепости израильтян, которую Соломон и Ахав некогда выстроили в оборонительных целях на месте древнего ханаанского укрепления, захваченного Иисусом Навином. По своей силе эта твердыня со стенами, толщиной в шесть футов, уступала разве что знаменитому царскому дворцу в Самарии. Жилые помещения в Асорском дворце были покрыты слоем пепла в три фута толщиной, стены почернели от копоти, пол был усыпан обломками обгоревших балок и потолков. Действуя с огромной осторожностью, археологи сумели извлечь из-под обломков несколько драгоценных древнеизраильских произведений искусства — в частности, статуэтку, изображавшую молодую девушку с красивой причёской, и мраморную ложечку для благовоний». [Келлер. Указ. соч. С. 288—289]. «На кувшине вина, найденном среди развалин, была обнаружена надпись Ipqh (принадлежит Факею [Pekah])». [Райт. Указ. соч. С. 242]. Этот обломок кувшина один из немногих документов, сохранивших имя этого царя, столь высокомерного в своё время. А ведь от многих властителей древности не сохранилось и этого. Что уж говорить о нас, простых смертных, самовозвеличивающих себя с такой любовью к собственной персоне, столь мнящих о себе и не думающих, что спустя десятилетия о нас даже никто и не вспомнит. Нас просто забудут. И только на Последнем Суде вспомнят наше имя для того, чтобы решить нашу окончательную участь. «Документированное раскопками опустошение [слой IV — Mazar. Ibid. P. 413] соответствует библейскому сообщению о взятии Ассирийским царём Феглаффелласаром (Тиглатпаласаром III) целого ряда израильских городов, включая и Асор, и о переселении его жителей в Ассирию». [Мерперт. Указ. соч. С. 301—302]. Помимо Асора археологами сегодня обнаружены развалины Иона (в пер. — груда), скрывавшиеся под холмом Телль-Дибейн, исследованные впервые ещё в XIX веке Д. Робинсоном. От Ианоха (в пер. место покоя) практически ничего не осталось, и профессор Ван-де-Вельде с трудом локализовал его на севере Галилеи (33⁰16’ сш., 35⁰18’ вд.). Авель-Беф-Маах (в пер. луг дома Мааха) был в своё время одним из крупнейших городов страны, нередко именовавшийся «матерью городов Израилевых» (2 Цар. 20:19). Ныне остатки города идентифицируются с местом Абиль, располагающегося под 33⁰15’ сш., и 35⁰34’ вд. От Кедеса (в пер. святилище) сохранилось несколько больше, чем от других его собратьев по несчастью. До сих пор на его месте существует поселение Кадес (33⁰7’ сш., 35⁰32’ вд.), вблизи которого сохранились остатки огромных саркофагов и известковых колонн. Но главной бедой стало не просто разрушение городов, а увод всех жителей земли колена Неффалима в ассирийскую неволю. С глубокой древности в глазах всего израильского народа колено Неффалима было коленом поэтов и музыкантов (Быт. 49:21). И вот теперь это колено, столь славящееся своими музыкантами и поэтами, бредёт в плен, в неведомую страну, по пыльным песчаным дорогам под конвоем ассирийских солдат. Вместе с коленом Неффалима, казалось, уходила музыка Израиля, ибо радоваться уже больше было нечему. Цепь пленников растягивается на многие километры. Им предстоит путь на долгие недели. Им предстоит преодолеть пешком более 2000 километров. Пешком по пустыням и степям, под палящим солнцем, в пятидесятиградусную жару. Огромное их число не дойдёт и найдёт себе могилу в песках. Но те, кто выживет, будут завидовать им. Ибо ужасы ассирийского рабства можно лишь сравнить с ужасами концентрационных лагерей, где убивалась в человеке личность, где женщина становилась куклой для развлечений, а мужчина просто орудием для возделывания земли или строительства. В Ассирии «раба узнавали по внешнему отличительному признаку: выбритой передней части головы. Некоторым рабам отрезали или калечили уши. Обычно раб имел табличку, которую носил на шее, или рабское клеймо — татуировку». [Садаев Ч. Д. История Древней Ассирии. М.: Наука, 1979. С. 167]. Рабов не щадили, ибо их было так много, что проще и дешевле было убить раба, чем содержать его. Вспоминали ли бредущие по пустыне неффалимляне и с ужасом взирающие на них другие израильтяне слова Осии: «Все зло их в Галгале: там Я возненавидел их за злые дела их; изгоню их из дома Моего, не буду больше любить их; все князья их — отступники. Поражен Ефрем; иссох корень их, — не будут приносить они плода, а если и будут рождать, Я умерщвлю вожделенный плод утробы их. Отвергнет их Бог мой, потому что они не послушались Его, и будут скитальцами между народами» (Ос. 9:15—17); «За тельца Беф-Авена вострепещут жители Самарии; восплачет о нем народ его, и жрецы его, радовавшиеся о нем, будут плакать о славе его, потому что она отойдет от него. И истреблены будут высоты Авена, грех Израиля; терние и волчцы вырастут на жертвенниках их, и скажут они горам: „покройте нас“, и холмам: „падите на нас“» (Ос. 10:5, 8). Да, в Галгале и Авене, где ещё недавно израильтяне кадили языческим богам, отправляя отвратительные оргии, теперь дымились руины святилищ, а где недавно звучали песни, лежали груды неубранных трупов. Жители Самарии трепетали, глядя на опустошение Галаада и Галилеи. Да, они вспомнили, они не могли не вспомнить эти слова Осии. Но это воспоминание не привело к покаянию. Они видели своими глазами новые исполнения пророчеств, что повергало их в трепет, но от своих грехов они не желали отступать. Спустя столетия, археологи открыли разбитые алтари Валов и Астарт, открыли руины уничтоженных ассирийцами городов, они открыли и доказали правоту пророчеств Осии, пророчеств о том, что отступление от Бога ведёт к гибели. Это доказано наукой, но желает ли это принимать наше современное общество? Да, мы это принимаем, как факт, и даже противники Библии не могут отрицать этого. Но меняет ли знание об исполнении этих древних библейских пророчеств нашу современную жизнь? Принимаем ли мы духовное значение пророчеств? Ведь название городов здесь играет не главную роль. Ибо и сегодня есть свои Кедесы, Асоры, Авель-Беф-Маахи. Пройдите по улицам Чикаго, Антверпена, Лондона, по улице Красных фонарей в Амстердаме, и вы увидите, что эти древние города разврата живут и сегодня. Почему после страшного землетрясения и цунами в Азии, в конце 2004 года, никто не задумался над тем, что большинство этих курортов были рассадниками страшного разврата, а Таиланд порой именуют страной проституток, мировым публичным домом. Почему не вспомнили о нравах, царящих там, о казино, наркоклубах, стриптизах, где весело проводила время элита мира. Почему не вспомнили о тысячах жизней молодых юношей, девушек и детей, являющихся живым товаром для развлечений. Почему сейчас после землетрясения восстанавливаются вновь казино и ночные клубы, эти современные рощи Галаада и Авена, эти современные капища Валов и Астарт. Ведь их разбитые алтари в Израиле призывают сегодня нас не идти этим путём. Сегодня Осия обращается и к нам со словами: «Сейте себе в правду, и пожнете милость; распахивайте у себя новину, ибо время взыскать Господа, чтобы Он, когда придет, дождем пролил на вас правду» (Ос. 10:12). Приближалась развязка, и уже согбенная от лет и переживаний фигура пророка Осии призывала народ обратиться, а тот всё шёл и шёл своим путём, начиная после ухода ассирийцев восстанавливать… свои алтари и капища.

Глава 5

Белые вороны трёх колен.

В своих хрониках Тиглат-Палласар утверждает, что он сверг с трона Факея и посадил на его место Осию. [Ancient Near Eastern Texts relating to the Old Testament. By James B. Pritchard. Princeton University Press, 1969. P. 284]. В Библии о вмешательстве ассирийского царя во внутренние дела Израиля ничего не говорится, но утверждается, что Осия составил заговор, убил Факея и воцарился вместо него (4 Цар. 15:30). Эти два сообщения, по-видимому, можно согласовать, признав, что за спиной Осии стоял Тиглат-Паласар, который таким образом с полным правом мог приписать себе изменение на троне Самарии. Иосиф Флавий считает Осию приближенным Факея. По-видимому, в самой верхушке израильского государства не было единства по вопросу об отношениях с Ассирией, и при дворе явно существовала проассирийская «партия», которую, может быть, и возглавлял Осия. [Tadmor H. The Inscriptions of Tiglat-Pileser III King of Assyria. Jerusalem, 1991. P. 281]. Осия, взошедший на престол с помощью ассирийского царя, признал себя его подданным, заплатив при этом дань в 10 талантов золота и 1000 талантов серебра. [ANET. P. 282]. Последний царь Израиля Осия, казалось, олицетворял в самом себе то, что творилось в его царстве — полное смятение. С одной стороны он не проявлял столь открытого почитания языческих богов, что делали его предшественники. Более того, он воспрепятствовал созданию новых золотых тельцов в Вефиле после того, как прежние были захвачены ассирийцами. [Лопухин А. П. Толковая Библия. Стокгольм, 1987. Т. 1. С. 535]. Но в то же время не запретил отправление языческих культов и само поклонение тельцам. Он лишь был противником чистого язычества. С одной стороны, Осия исправно платил дань и всячески выражал верноподданнические чувства ассирийцам, а с другой — вёл тайные переговоры с Египтом о совместной борьбе с Ассирией. Он пытался выдержать баланс в духовных и политических вопросах, балансируя при этом между взаимоисключающими понятиями, и при этом хотел прийти к собственной выгоде и победе. Поведение Осии в духовных вопросах напоминает очень многих, если не большинство современных людей. С одной стороны, они выступают против аморальности, атеизма, посещают церковь, ставят свечи, называют себя христианами. Но с другой, когда дело доходит до соблюдения заповедей Божьих в повседневной жизни, отказа от чувственных удовольствий, греховных наклонностей, они отступают. В наши дни церкви заполнены людьми, все считают себя верующими, но в то же время настоящих христиан мало, как никогда. Это религия компромисса, когда не сооружаются открыто тельцы в современных Вефилях, но идёт, в то же время, им поклонение, что является очень опасным, так как это религия самообмана. Но долго так продолжаться не может. Рано или поздно в жизни каждого человека и общества в целом наступает такой момент, когда ему надо делать выбор. И такой момент настал для царя Осии и его народа. «На четвертый год правления Осии воцарился в Иерусалиме Езекия, сын Ахаза и иерусалимской гражданки Авгии. По природе своей это был человек добропорядочный, справедливый и богобоязненный. С первого же дня вступления своего на престол он стал считать самым необходимым и полезным как для себя лично, так и для своих подданных поклонение Господу Богу. Поэтому он призвал в собрание народ, священников и левитов и обратился к ним со следующей речью: „Вам небезызвестно, сколь многим тяжким бедствиям подвергались вы, благодаря прегрешениям отца моего, нарушившего святость истинного богопочитания, испортившего ваши нравы и склонившего вас к поклонению тем идолам, которых он сам считал божествами. Поэтому я умоляю вас, убедившихся на собственном опыте в том, как ужасно безбожие, забыть теперь обо всем этом и очистить себя от прежних осквернений, а священников и левитов приглашаю соединенными силами вновь открыть храм и, очистив его обычными жертвоприношениями, восстановить его в ему присущем древнем блеске и почете. Только таким образом мы сможем вновь снискать расположение к нам Предвечного, который при таких только условиях переменит свой гнев против нас на милость“. После этой речи царя священнослужители вновь открыли храм, привели затем в порядок всю священную утварь, удалили все, что оскверняло святыню, и приступили к обычным жертвоприношениям на алтаре. Затем царь разослал по всей стране приглашения для созыва народа в Иерусалим, чтобы отпраздновать праздник опресноков, который долго уже не праздновался, благодаря беззакониям вышеупомянутых царей. Вместе с тем он обратился с таким же приглашением и к израильтянам, уговаривая их оставить свой прежний образ жизни и вернуться к древним обычаям и почитанию истинного Бога. Он охотно готов был разрешить им доступ в Иерусалим, чтобы отпраздновать торжество опресноков и принять участие в торжественном богослужении. Это, говорил он, советует он им не для того, чтобы подчинить их своей власти, чего они, конечно, не желают, но ради их собственного блага, так как тем самым они будут споспешествовать своему собственному блаженству. Однако израильтяне, когда прибыли к ним посланные и передали им приглашение царя, не только не приняли последнего, но даже стали глумиться над посланными, как над безумцами. Равным образом они стали поносить также и пророков, которые советовали им принять приглашение и предсказывали им различные бедствия, если израильтяне не образумятся и не вернутся на путь истинного богопочитания; наконец они схватили их и умертвили». [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 1. Книга 9. Глава 13, 1, 2. С. 499—500]. Езекия искренне умолял Израиль остановиться. «Дети Израиля! обратитесь к Господу Богу Авраама, Исаака и Израиля, и Он обратится к остатку, уцелевшему у вас от руки царей Ассирийских. И не будьте таковы, как отцы ваши и братья ваши, которые беззаконно поступали пред Господом Богом отцов своих; и Он предал их на опустошение, как вы видите. Ныне не будьте жестоковыйны, как отцы ваши, покоритесь Господу и приходите во святилище Его, которое Он освятил навек; и служите Господу Богу вашему, и Он отвратит от вас пламень гнева Своего. Когда вы обратитесь к Господу, тогда братья ваши и дети ваши [будут] в милости у пленивших их и возвратятся в землю сию, ибо благ и милосерд Господь Бог ваш и не отвратит лица от вас, если вы обратитесь к Нему» (2 Пар. 30:6—9). Пророк Осия с замиранием сердца ждал ответа своего народа на этот призыв Божьей любви. Но в ответ на эти слова звучали насмешки и издевательства. Пророк молится за народ, возвышая свой голос в такт призыву Езекии. Но израильтяне смеются, смеются, смеются… Их смех и издевательства совершенно непонятны. Ведь страна лежит в руинах, часть жителей уведена в неволю, последние средства идут на уплату непосильной дани ассирийцам. Над чем же смеяться и издеваться? Над Богом? Да, они смеются Ему в лицо. Они смеются и издеваются над Его словом. Они гонят тех, кто желает добра и несёт весть спасения. Подобная история будет повторяться много раз. Апостол Павел скажет в своё время, что христиане являются безумцами в глазах этого мира, являются посмешищем. Христиан будут травить в цирках дикими зверями в угоду и для развлечения римской черни, их будут сжигать на кострах в шутовских колпаках, их будут называть мракобесами и сектантами в недавнее советское время. Их будут называть фанатиками, нарушителями всеобщего спокойствия в скором будущем. И действительно, весть Евангелия о Боге, Его Законе, Его суде всегда была неприятна греховному естеству человека. Она нарушала размеренную жизнь в царстве Греха. В древнее время она высвечивала аморальность языческого Рима, в средние века — чудовищные злоупотребления и преступления папства, в советское время — лживость идеологии. В наши же дни она высвечивает богоотступническую сущность создающейся сегодня религиозной мировой системы, которую Библия именует Духовным Вавилоном. В основе этой системы лежит соединение воедино всех философий и религий: христианства, ислама, буддизма, язычества. Не слияния между собой, а именно объединения в общую систему, в которой, с одной стороны, каждый сохранял бы свою индивидуальность, а с другой — объединялся бы на общем фундаменте веры в сверхъестественное и бессмертие души, что единит все эти столь различные духовные системы между собой. По пророчеству ещё одним общим фундаментом станет единый день поклонения. С чисто человеческой точки зрения — это хорошая идея, примирить враждовавшие между собой веками религии, что должно способствовать всеобщему миру и пониманию между людьми. Но на основании чего предлагается сделать это единение? На базе духовного компромисса, когда каждая из сторон жертвует чем-либо своим и принимает что-либо чужое. В мирских делах путь компромисса, возможно, хорош. Но в духовных — он всегда приводил и приводит к компромиссу в вопросах истины Божьей, когда во имя блага людей приносятся в жертву «неудобные» Божьи законы и установления. Бог говорит о том, что нельзя сооружать идолов, делать иконы, попирать субботу, «покупать» спасение за деньги, а люди говорят, что это не только можно, но и нужно, ибо раз это получило уже распространение, и этому пусть и неправильному с точки зрения Библии, следует большинство, то меньшинство должно согласиться с этим, чтобы был мир, ну а большинство не останется в долгу и разрешит что-нибудь оставить меньшинству. Т. е. получается, что люди сами знают, что им оставить из Божьих заповедей, а что убрать. Получается, что часть Божьих заповедей не способствует благу человечества. Придя на нашу землю, Христос сказал, что принёс не мир, но меч (Мф. 10:34). Он говорил о том, что напрасно чтут Его, уча учениям и заповедям человеческим (Мф. 15:9). В Трёхангельской вести Он чётко говорит о том, что есть Божья церковь, и она только одна, и есть Великий Вавилон, объединяющий все другие религиозные объединения, в том числе и отступившие от Истины христианские церкви. Он говорит, что между Ним и Вавилоном компромисса быть не может. Ибо что общего у Бога с Велиаром, с дьяволом (2 Кор. 6:15). Трёхангельская весть — это вызов миру греха, миру отступивших церквей, ложно именующих себя Христовым именем. Это призыв Божий оставить Вавилон и присоединиться к Божьей церкви Остатка. С большинством всегда проще. Как говорят, «На миру и смерть красна». Большинство всегда право. Намного тяжелее быть белой вороной, но в Царстве Небесном будут именно «белые вороны», не пожелавшие идти за большинством широкими вратами в погибель. На этих людей всегда обрушивались и будут обрушиваться гонения, самые страшные из которых, согласно библейским пророчествам, церковь ждут впереди. Но она устоит, ибо с ней будет Бог. Мы уже, видимо, вот-вот вступим в это время. Когда каждому придется сделать окончательный выбор. Подобно тому, как весть Езекии обращалась к погибающему Израилю, так и для нас сегодня звучат торжественные слова Трёхангельской вести. Они удивительно сходны между собой. И они найдут отклик в сердцах людей,… правда, немногих, к сожалению, людей. «Однако некоторые из колена Асирова, Манассиина и Завулонова смирились и пришли в Иерусалим» (2 Пар. 30:11). Некоторые… как страшно звучит это слово — некоторые! Но как и отрадно оно звучит — некоторые. Значит, не все погибнут. Есть те, кто хочет идти Божьим путем и тем самым дать жизнь себе и своим детям, кто не хочет жить в дьявольской системе, кто хочет быть человеком. Именно ради этих людей и пророчествовал 60 лет (!) Осия. Он нёс Евангелие всему народу, но эти спасённые — это его жатва, которую через него осуществлял Сам Христос. Этим людям было очень тяжело под свист и улюлюканье знакомых, друзей и родных идти в Иерусалим. Им было так же тяжело, как и многим современным людям отстаивать субботу, не выходя в этот день на учёбу и работу, и при этом слышать в свой адрес далеко не лестные слова, а хуже всего — насмешки одноклассников: сектант, сектантка, богомолка, фанатик и ещё похлеще! Эти люди выглядят странными, когда отказываются пить, в то время, когда пьют все. Они оказываются странными, не поддерживая похабные разговоры. Они выглядят странными, не посещая по праздникам храм и не ставя свечи. Это очень тяжело быть странным, быть посмешищем, быть не современным. Но Бог даёт силы, и те, кто недавно смеялся над ними, через их жизнь становятся истинными христианами. Некоторые из колена Асира, Манассии и Завулона вышли, а вышли ли мы на призыв Трёхангельской вести из Духовного Вавилона? Обращение Езекии было последним призывом перед катастрофой. Призывом идти к Богу. Так и Трёхангельская весть — Последний призыв к нам перед теми грозными событиями, в которые мы уже вступили, когда последние библейские пророчества начинают исполняться на наших глазах и уже ничто и никто не может остановить колесо времени.

Глава 6

Дворец из слоновой кости.

Почти девяностолетний пророк взирает на Самарию, прекрасный и величественный город, один из красивейших городов мира. Но город, отрекшийся от Своего Бога, город, выбравший служение злой силе. И голос старца возвышается над горами и долинами Палестины, изрекая Божьи пророчества. «Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною; и как ты забыл закон Бога твоего то и Я забуду детей твоих. Поглощен Израиль; теперь они будут среди народов, как негодный сосуд. Отвергнет их Бог мой, потому что они не послушались Его, и будут скитальцами между народами. Исчезнет в Самарии царь ее, как пена на поверхности воды. Опустошена будет Самария, потому что восстала против Бога своего; от меча падут они; младенцы их будут разбиты, и беременные их будут рассечены. После того обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего, и будут благоговеть пред Господом и благостью Его в последние дни» (Ос. 4:6; 8:8; 9:17; 10:7; 14:1; 3:5). С его голосом слился голос его предшественников — пророков Михея и Амоса, предрекавших также судьбу Самарии. «За то сделаю Самарию грудою развалин в поле, местом для разведения винограда; низрину в долину камни ее и обнажу основания ее» (Мих. 1:6); «И сказал он: Господь возгремит с Сиона и даст глас Свой из Иерусалима, и восплачут хижины пастухов, и иссохнет вершина Кармила. Клялся Господь Бог святостью Своею, что вот, придут на вас дни, когда повлекут вас крюками и остальных ваших удами. И сквозь проломы стен выйдете, каждая, как случится, и бросите все убранство чертогов, говорит Господь. Горе беспечным на Сионе и надеющимся на гору Самарийскую именитым первенствующего народа, к которым приходит дом Израиля!» (Ам. 1:2; 4:2—3; 6:1).

Выводы из пророчеств:

1). Израильский народ будет истреблён (Ос. 4:6);

2). Растворение израильтян как нации и их скитание среди других народов (Ос. 8:8; 9:17);

3). В самарии не будет царя (Ос. 10:7);

4). Город будет опустошен (Ос. 14:1);

5). Город станет грудой развалин (Мих. 1:6);

6). На месте Самарии будут разводить виноград (Мих. 1:6);

7). Камни города будут сброшены в долину (Мих. 1:6);

8). Основание Самарии будет обнажено (Мих. 1:6);

9). Вершина Кармила иссохнет (Ам. 1:2);

10). Жителей Самарии уведут в плен (Ам. 4:2—3);

11). Укрепления не спасут Самарию (Ам. 6:1);

12). Спустя много времени сыны Израилевы вновь обратятся к Богу (Ос. 3:5).

Самария была гордостью всего Израиля, хотя это был один из самых молодых его городов. Своим появлением она обязана израильскому царю Амврию (Омри) (882—871), сильному и энергичному правителю. [Mitchell T. C. Israel and Judah until the revolt of Jehu (931—841 B. C.) // Cambridge Ancient History. 1982. V. III, 1. P. 466]. «Сначала резиденцией Амврию по-прежнему служила Тирца, где обнаружены следы нового царского квартала, строившегося по его инициативе. Но дворец был брошен недостроенным, поскольку шестью годами позже Амврий перебрался на десять миль западнее и заново построил столицу в Самарии (от «шмер», «сторожевая башня»), на западном краю массива Эфраим». [Грандт. Указ. соч. С. 127]. До этого на горе существовало небольшое поселение, от времён которого обнаружены остатки керамических изделий. [Weippert H. Palgstina in vorhellenistischer Zeit. München, 1988. P. 514—516; Herr L. G. The Iron Age II Period: Emerging Nations // Biblical Archaeologist, 1997. V. 60, 3. P. 137]. «Все прежние столицы Израиля, в том числе и Тирца, которая в этом качестве пребывала дольше всего, были городами старыми, со своими традициями и связями. Создавая совершенно новую столицу, Омри освобождался от наследия старины и мог действовать более свободно, не очень-то оглядываясь на обычаи. Хотя Самария находилась на территории племени Иссахар, покупка земли, на которой она была построена, делала её личным владением царя». [Циркин. Указ. соч. С. 183]. Выбор места для строительства столицы был очень удачен. Она располагалась на горе высотою 120 метров, возвышавшейся над плодородной долиной, окаймлённой горами [Бойд Р. Курганы, Гробницы, Сокровища. Чехословакия. Свет на Востоке, 1991. С. 188] и находясь между горной страной севера и менее высоким нагорьем юга, соединяя, таким образом, разные районы царства. [Циркин. Указ. соч. С. 183]. Гора, на которой располагалась Самария, с трёх сторон круто обрывалась, что было очень удобно в стратегическом отношении. [Грант. Указ. соч. С. 128]. «Благодаря естественной крепости, окружавшей Самарию, израильтяне возложили свою надежду на эти горы, Бог же был ими забыт. Это заставило пророка Амоса сказать «Горе беспечным на Сионе и надеющимся на гору Самарийскую» (Ам. 6:1)». [Бойд. Указ. соч. С. 188]. С крепостных стен Самарии прекрасно просматривалась вся долина, и потому часовые могли заранее оповестить население о надвигающемся вражеском нашествии. С западной оконечности горы открывался изумительный вид на Средиземное море. [Weippert. Ibid. P. 535]. Весьма удобно был расположен город и в экономическом отношении, контролируя два важнейших пути: север—юг, ведущий в Финикию, и запад—восток — от прибрежной средиземноморской долины к Иордану [Мерперт. Указ. соч. С. 291], что облегчало торговлю со многими державами, и в первую очередь — с финикийцами. [Mitchell. Ibid. P. 467]. «Амврий, а вслед за ним — Ахав, превратили всю вершину холма в резиденцию. Раскопки обнаружили там особняки семьи Амврия и придворных, кладовые, бассейны и зернохранилища. Это был первый и последний город, который древний народ Израиля когда-либо выстроил, начиная „с нуля“. Возможно, что его план воспроизводил план Иерусалима — города, который Амврий целенаправленно стремился заткнуть за пояс. В новую Самарию входил и лежащий по склонам квартал, предназначенный для людей победнее. Он был защищен по периметру собственной стеной из менее прочных материалов, от которых ничего или почти ничего не уцелело. С этнической точки зрения Самария являла собой попытку обеспечить сплочённость царства, ибо была замыслена как гарантия того, что в союзе между монархией и подданными важную и достойную роль, наряду с израильтянами, играют и хананеи. Амврий купил эту местность в личную собственность у хананея, заключив сделку в соответствии с хананейским законом. …в новой Самарии не существовало культа Яхве. Зато… существовали культы хананейских богов». [Грант. Указ. соч. С. 128]. А финикийский культ стал чуть ли не официальной государственной религией Израиля. [Циркин. Указ. соч. С. 184]. Итак, что же собой представлял этот город, строившийся в противовес Иерусалиму не только в политическом, но и в культурном, а главное — духовном плане. Археологические раскопки Самарии проводились дважды. В первый раз их проводила с 1908 по 1910 гг. американская археологическая экспедиция Гарвардского университета под руководством Джорджа А. Рейснера, Кларенса С. Фишера и Д. Г. Лайона при участии немецкого профессора И. Шумахера. С 1931 по 1935 гг. исследования проводила совместная экспедиция, состоявшая из учёных Гарвардского университета, Еврейского университета, Британской академии, Палестинского исследовательского фонда, Британской археологической школы в Иерусалиме во главе с доктором Дж. У. Кроуфутом. В ходе этих многолетних раскопок, хотя и не охвативших вследствие технических трудностей всю территорию древней Самарии, было обнаружено следующее. Город, как уже кратко упоминалось выше, состоял из двух частей. Одна часть города располагалась на вершине холма, занимая площадь 250 х 160 метров и представляла собой царскую резиденцию. Её «план, возможно, брал начало в финикийской модели, следовавшей более плоскостной топографии, нежели округлым очертаниям холма Самарии. Чтобы использовать прямоугольный план, архитектор должен был создать плоскую платформу для поддержки массивной опорной стены». [Mazar. Ibid. P. 408]. Внутри царской резиденции выделены две строительные фазы. Первую исследователи относят ко времени Амврия. В то время большая часть акрополя была ограждена стеной толщиной до 1,6 м, не имевшей чисто фортификационного характера, но именно ограждавшей царский квартал и исполнявшей в то же время скрепляющую функцию: она несколько расширяла верхнюю площадку. Внутри ограды, вымощенный битым известняком пол на 4 м превышал уровень окружающих участков. Стена очень сильно разрушена, но и остатки её свидетельствуют о чрезвычайно высоком качестве кладки. Сами постройки за стеной разрушены полностью, и лишь следы фундаментов позволяют судить о регулярности и масштабности застройки, обрамлявшей обширный центральный двор. Вторую фазу застройки связывают со строительной деятельностью наследовавшего Амврию сына его Ахава. Верхняя площадка была заметно расширена, а ограждавшая и крепившая её стена с северной и западной сторон сменена новой, уже безусловно оборонительной стеной казематного типа, общая толщина которой на северном участке достигала 10 метров! Царская резиденция превратилась в подлинную крепость, за стенами которой располагался царский дворец. План его остаётся неясным. Можно говорить только о наличии большого прямоугольного двора, фланкированного несколькими крыльями. Сохранилось лишь южное крыло, состоявшее из прямоугольных комнат, расположенных по сторонам двора. В целом по своему плану дворец очень напоминает хананейско-финикийский стиль дворцовых сооружений. [Райт. Указ. соч. С. 216—217]. «Когда с места раскопок стали вывозить мусор и обломки, археологи сразу же обратили внимание на бесчисленные обломки слоновой кости… В Самарии земля была буквально усыпана слоновой костью. Пожелтевшие обломки её попадались на каждом шагу, на каждом квадратном метре; среди них были и довольно крупные фрагменты, сохранившие части изысканных рельефов финикийских мастеров». [Келлер. Указ. соч. С. 272]. В одной из меньших построек акрополя был найден целый клад резной слоновой кости, — чудом сохранившийся после ассирийского разгрома города. Большинство изделий — пластины с низким рельефом. Круглая скульптура встречается значительно реже. Резьба обогащена золотой фольгой, инкрустацией стеклом, пастой и пр. [Мерперт. Указ. соч. С. 295]. «Объяснить эти находки можно было лишь одним способом: дворец в Самарии и был тем знаменитым „домом из слоновой кости“ царя Ахава (3 Цар. 22:39)… Ахав приказал отделать слоновой костью комнаты и мебель во дворце». [Келлер. Указ. соч. С. 273]. «Археологов весьма заинтересовал бассейн, вырытый в северной части царского дворца в Самарии, потому что к нему наверное, и принесли труп царя Ахава «И обмыли (военную) колесницу на пруде Самарийском, и смывали кровь его, и омывали блудницы по слову Господа, которое Он изрёк»». [Церен Э. Библейские холмы. М.: Наука, 1966. С. 295]. Да, глядя на него, археологи вспомнили историю этого нечестивого царя Израиля, предававшегося грубому идолопоклонству и чувственным наслаждениям. Бог многократно призывал его к покаянию, но царь упорствовал в своих грехах, пока не был убит в одном из сражений, после которого и был привезён в Самарию, где был похоронен, а колесницу, на которой везли его тело, отмывали от крови Ахава в царском пруде, который и нашли археологи. Были обнаружены при раскопках царского дворца небольшие каменные коробочки, в которых царицы размешивали свои румяна. В них были краски: чёрная — для покраски век, зелёная и красная, а в середине углубления для размешивания красок. В них ещё сохранились остатки красного цвета. Эти коробочки относятся ко времени жены Ахава, зловещей царицы Иезавели, дочери Сидонского царя Иотобала [Tadmor H. Die Zeit des Erstens Tempels // Geschichte des jüdischen Volkes. München, 1981. P. 149], ярой язычницы и гонительницы Божьих пророков. Подробный разбор истории этих правителей и библейской истории времён Ахава и Иезавели станет темой одной из наших последующих книг, посвященных археологическому исследованию второй половины Третьей и Четвертой книги Царств. Итак, вершина холма — это царская резиденция, своего рода акрополь, кремль, обнесённый могучей крепостной стеной, за которой скрывались громадный царский дворец, отделанный слоновой костью, пруд, хозяйственные постройки. Чуть ниже царского акрополя холм почти опоясывала крепостная стена, построенная на сделанной террасе. У основания холма была сооружена ещё одна крепостная стена. Таким образом, в городе было три крепостных стены, три рубежа обороны. На склонах холма, ниже акрополя, располагались жилые кварталы, изученные археологами очень незначительно. Население Самарии во дни Ахава составляло, не считая иноплеменников, 7 тысяч жителей, а ко времени Осии — около 30.000 человек. [Kenyon K. M. Archaeology in the Holy Land. New York, 1979. P. 265]. При раскопках акрополя был обнаружен большой архив, состоящий из 63 остраконов — надписи чернилами на фрагментах глиняной посуды. Надписи фиксируют поступление продуктов, вина и масла в столицу из других городов. Благодаря им были освещены административные и фискальные процедуры того времени, а также удалось уточнить многие лингвистические и хронологические аспекты. [Crowfoot J. W., Kenyon K. M., Sukenik E. L. Samaria — Sebaste I: the Buildings. London, 1942]. В Самарии были храмы языческих богов, но не было ни одного места, связанного с Иеговой. Главным храмом города был храм, построенный по приказу Иезавели в честь финикийского бога Мельпарта. [Циркин. Указ. соч. С. 194]. Такой была Самария, город — духовный противовес Иерусалиму, город смешения израильтян с хананеями, город с языческими храмами и идеологией, город, где богачи отделялись от бедняков высокими крепостными стенами, город дворцов из слоновой кости и глинобитных лачужек… Такой была Самария, когда над ней прозвучали слова боговдохновенного пророка Осии.

Глава 7

Посеешь ветер — пожнешь бурю.

В 727 году умирает ассирийский царь Тиглатпалассар III. На престол Ассирии вступает его сын Салманасар V (727—722). Полагая, что смерть великого царя вызовет неурядицы в Ассирии, против её господства восстали царства Палестины, восстал Тир, восстали филистимляне, восстал и Израиль. Царь Осия, как и властители финикийцев и филистимлян, рассчитывал в своей борьбе против ассирийцев опереться на Египет. [Циркин. Указ. соч. С. 302, 303]. И потому он прекращает выплату дани ассирийцам и посылает послов в Египет, прося его о помощи. [Грант. Указ. соч. С. 133]. Страну охватило лихорадочное состояние: вот-вот будет сброшено ненавистное иго. И среди этого оживления звучал лишь одинокий голос пророка Осии «И стал Ефрем, как глупый голубь, без сердца: зовут Египтян» (Ос. 7:11). Ефрем был наибольшим еврейским коленом, входящим в состав Израильского царства, и потому Израиль нередко именовался Ефремом. Да, почти девяностолетний пророк был намного мудрее царя и его окружения. Он знал, что помощи от Египта не будет. Во-первых, в то время Египет был уже очень слабым государством. В северо-западной части Дельты Нила господствовали правители Саиса, стремившиеся раздвинуть свои владения как можно дальше к югу. С юга на Египет наступали эфиопы, и реально власть фараона Осоркона IV, к которому, по-видимому, и был обращён призыв израильского царя, распространялась только на северо-восточную часть Дельты и прилегающие районы. [Edwards I. E. S. Egypt: from the Twenty-second to the Twenty-fourth Dynasty // Cambridge Ancient History, 1982. V. III, 1. P. 575—576]. Так что никакой реальной помощи фараон оказать не мог. [Циркин. Указ. соч. С. 303]. А во-вторых, и это главное, пророк знал, что от Божьего Суда никакими человеческими средствами спастись нельзя. Сегодня, борясь со всё учащающимися разливами рек, катастрофическим наступлением пустынь, океана учёные разрабатывают баснословно дорогие проекты, которые бы остановили катастрофы, захлестнувшие нашу землю. Но при этом, как уже указывалось в первой части, не желают понять, что многие из них порождены греховной деятельностью самого человека, а другие являются началом Божьих судов. И против них можно бороться только покаянием, изменением образа жизни, а не сооружением дамб и очистительных сооружений, что должно носить вторичный характер. Так же и при проблемах в семьях и обществе люди обращаются за посредничеством к таким же людям, а не к Богу. Мы любим идти в Египет, надеясь на помощь, которой в принципе не может быть. Мы прилагаем массу стараний, усилий, средств, идя, порой, в очень далекий Египет. А к Богу, Который всегда рядом, мы почему-то не идём. Почему???… Известие о том, что израильский царь прекратил выплату дани и заводит за его спиной переговоры с египетским фараоном, взбесило ассирийского царя. Салманасар немедленно начинает готовиться к карательному походу в Самарию. «Осия, не получив желанной помощи от Египта, попытался встретиться с Салманасаром и умилостивить его, согласившись на возобновление выплаты дани». [Циркин. Указ. соч. С. 303]. Однако, ассирийца это уже не довольствовало. Он взял Осию в плен и, бросив в темницу, начал затем вторжение в Израиль. [Садаев. Указ. соч. С. 101]. До сего дня сохранился в Ливане, несколько севернее Бейрута, старинный перевал над Собачьей рекой, через который проходили в 725 году ассирийские войска, идущие на Самарию. [Бойд. Указ. соч. С. 185]. Время значительно уничтожило этот перевал, но и сегодня, как уверяют местные жители, ещё можно увидеть вмятины на камнях после прохождения по ним бесчисленных ассирийских полков и повозок. И вот стражи, находившиеся на сторожевых башнях Самарии, оповещают население города о приближении неприятельских войск. Что должны были чувствовать при этом горожане, лишившиеся царя, пребывающего теперь в ассирийской неволе и окружаемые войсками Салманасара? Удивительно, но древние хроники, и в первую очередь иудейские, весьма хорошо осведомлённые о событиях в соседнем Израиле, ни словом не упоминают о духовном раскаянии его жителей даже теперь, перед лицом смертельной опасности. Вскоре уже не только дозорные, но и жители, находившиеся за крепостными стенами, чувствуют присутствие ассирийцев, ибо гиканье их огромной конницы оглашает своими раскатами все окрестные долины. Горожане высыпают на крепостные стены, взирая на подходящие к ним ассирийские войска и располагающиеся лагерем, в центре которого высится палатка ассирийского владыки. Чуть погодя горожане видят, как ассирийцы ставят в линию подле городских стен огромное количество колов, смазывая их бараньим жиром. Затем из ассирийского лагеря выводят пленных израильтян, захваченных ими в предместьях города. И потом, «на глазах их сограждан, которые сплошною массою покрывают вал, сажают их живыми на кол… настолько близко к стене, чтобы от защитников не укрылась ни одна подробность жестокой предсмертной муки, и в то же время, настолько далеко, чтобы ни одна стрела не могла достигнуть несчастных и прекратить их страдания. Эта ужасная мучительная казнь — одна из тех, какие по преимуществу ассирийцы применяют во время войны, отчасти по своей природной жестокости, отчасти по расчету. На поле жертва умирает медленно: несчастный ждёт иногда два, три дня, чтобы смерть сняла его с орудия мучений. Каждый день новые пленники подвергаются тем же истязаниям, и если сопротивление защищающихся затягивается на долгое время, из таких кольев между двумя войсками образуется настоящий лес. Бывает нередко, что такая ужасная картина притупляет храбрость и бодрость, и располагает к измене и предательству». [Масперо Г. Древняя история. Египет. Ассирия. СПб.: И-е Л. Ф. Пантелеева, 1905. С. 271]. Вопли этих несчастных доносятся до горожан, а их судороги на колу заставляют потупить взоры даже старых воинов. Но Самария не открывает ворот перед Салманасаром. Жители ещё продолжают надеяться «на гору Самарийскую» и на то, что ассирийцы, занятые сейчас войной и с Тиром, будут вынуждены перебросить туда свои войска из-под стен Самарии. Но ассирийцы не собираются уходить, и в то же время не спешат и со штурмом. Глядя на прекрасные укрепления города, как природного, так и искусственного характера, Салманасар понимает, что взять его с налета не удастся. К тому же, при штурме погибнет огромное число воинов, а они нужны ассирийскому владыке, ведущему одномоментно несколько военных кампаний. И потому Салманасар решается на осаду, при которой город сам откроет ворота, когда в нем закончится продовольствие. Ассирийцы были лучшими в древнем мире знатоками ведения осады. «Первою их заботою было устроить на равнине, вне выстрелов с крепостного вала обширный укрепленный стан в котором могло бы поместиться все войско. Как всегда, стан имеет очертание почти правильного круга, обнесенного кирпичной оградой с башнями, как бы дело шло о настоящей крепости. Каждый воин участвует в постройке, потому что все они знают немного ремесла. Немного дней достаточно для укрепления стана. Внутренность стана разделена на кварталы, в которых палатки разбиваются правильными рядами, образуя таким образом несколько улиц. Часть пространства отведена на отправление богослужения. Два знамени, водруженные на колеснице, изображают Ассура, всегда находящегося посреди своих войск. Жрецы ежедневно отправляют перед ним богослужение с теми же обрядами, как в ниневийских святилищах. В то время, как одна часть войска отдыхает, остальные ведут подступные работы или делают разведки. Таким образом они господствуют над окрестностями и прерывают сообщения города со страной. Время от времени какой-нибудь гонец пробует пробраться сквозь линию осаждающих, или вплавь на надутом мехе пытается проникнуть в город по каналу под покровом ночной тьмы. Если его поймают, его ожидает кол; если ему удается проскользнуть, то известия, которые он сообщит, такого неутешительного свойства, что, пожалуй, лучше бы было, если бы он для них не подвергал своей жизни опасности. Ассирийцы, уверенные, что никакое вспомогательное войско не придет их беспокоить, ведут осадные работы со всею правильностью, которая всегда и во всем отличает их военную организацию. Прежде всего они учредили вокруг города, в виде пояса, линию пращников и стрелков, которые должны постоянными стычками с защитниками держать последних в беспрерывном напряжении, не давая им покоя с утра до вечера, а иногда даже и всю ночь. При каждом стрелке находится подручным копейщик, который и остается при нем товарищем во все время продолжения кампании. Для защиты их обоих служит большой квадратный ивовый щит, вышиною в шесть футов, который то загибается к верхушке и оканчивается остроконечно, то носит в верхней своей части небольшой навес, прикрепленный под прямым углом; с внутренней стороны он снабжен рукояткой, при помощи которой можно без особого труда управлять им. Копейщик несет щит перед собой в виде подвижного оплота, который защищает его самого и его товарища; потом, приблизившись шагов на шестьдесят к стене, останавливается, укрепляет щит в землю, и стрелок начинает пускать стрелы. Гамбулские стрелки отвечают из-за бруствера, скрываясь за мерлоном куртины или за щитами вышки. Таким образом завязывается беспрерывная борьба между неприятелями, в которой каждая сторона старается выказать как можно более ловкости и бдительности: лишь только кто-нибудь из неприятелей неосторожно высунется, как в тот же момент пускаются в него одна или две стрелы. Несмотря на привычку, которую ассирийцы приобрели в подобных схватках, каждый день погибает по собственной неосторожности несколько человек. В это время ассирийские саперы, под прикрытием града стрел прокрались до одних ворот и пробовали их разбить топорами или поджечь зажженными факелами. Массивные створы ворот, окованные бронзой, выдерживают; стража соседних башен обдает их целым дождем метательных снарядов: летят дротики, стрелы, огромные камни, целые бревна и потоки кипятку. Хотя ассирийцы одеты в подбитые толстым слоем шерсти одежды, которые их защищают с головы до ног, но все-таки они не выдерживают и вынуждены отступить, оставив половину людей на месте. Ночью они снова пробрались со связками хворосту, смолистым деревом, смолой — и все это привалили к воротам, чтобы поджечь; но целый поток воды, пущенный со стены, потушил огонь, и эта вторая попытка кончилась, как и первая — смертью многих из них и отступлением оставшихся в живых. Отбитые с этой стороны, на следующую ночь они атакуют башню южного угла и стараются сделать подкоп под нее, чтобы обрушить ее. Они запасаются щитами, подобными тем, которыми снабжены стрелки, приставляют их вогнутой стороной к стене и под этой защитой, как черепахи под своей броней, начинают разрушать нижние слои кирпичей. Осажденные, заметив их, бросают с высоты надстроек бревна, большие камни, которые раздавливают саперов, а зажженная пакля зажигает их щиты. Но все это не устрашает осаждающих. Тогда небольшой отряд воинов незаметно, через подземный выход, делает вылазку из города под командою самого Дунану, тихонько прокрадывается вдоль стены и под покровом ночной темноты нападает врасплох на них: часть убивает, а остальных обращает в бегство и возвращается благополучно в город со щитами, в виде трофеев, и десятками двумя пленных. Последние немедленно были посажены на кол, и на другое утро ассирийцы увидали тела своих товарищей, выставленными на валу. Борьба между противниками велась без малейшей пощады с обеих сторон: осажденные, чувствуя, что им суждено погибнуть, заранее мстят за те мучения и пытки, которые их ожидают. Собственно, все их мнимые нападения придуманы только для того, чтобы постоянно утомлять неприятеля. В то время, как на аванпостах происходят подобные мелкие схватки, инженеры оканчивают в стане постройку осадных машин. Давно уже стенобитная машина вошла в употребление во всем мире в разнообразных своих формах. Ручная стенобитная машина, состоящая из простого бревна, обитого на одном конце железом, за которое берутся около двадцати человек, и есть одно из самых первобытных орудий, употребляемых для взятия укрепленных мест; вторая форма отличается тем, что бревно горизонтально подвешивалось на канатах к деревянным козлам, которые приставлялись к стене, а бревно отводилось несколько назад, затем свободно опускалось и ударялось в стену; третья разнится от второй только тем, что бревно привешивается к деревянной стойке, передвигающейся на четырех или шести колесах, которую поэтому по желанию можно и приближать, и отодвигать от стены. Стойка обыкновенно снаружи обтягивается в виде панциря сыромятной воловьей кожей или толстым грубым сукном, а сверху снабжена куполом или полукуполом, защищающим место привеса подвижного бревна от ударов тяжелых метательных снарядов. Часто этот вид тарана служит как бы маленькой крепостцой, и тогда купол обращается в настоящую башню, в которой помещаются стрелки и воины, которые постоянно тревожат осаждаемых и препятствуют им зажигать своими факелами осадные орудия. Стенобитные машины располагаются батареями на некотором расстоянии от вала и таким образом, чтобы одними можно было действовать против башен, другими — между двумя башнями в слабых пунктах ограды. Для более удобного их перемещения с места на место землю перед ними выравнивают, а в тех местах, где почва не представляет достаточной плотности, выстилают плитным камнем, способным вынести тяжесть машин. Осаждаемые, в свою очередь, делают все, чтобы препятствовать неприятелю производить эти предварительные работы, но, к несчастью, безуспешно: вот машины двинулись с места, каждую толкают сто человек. Для того, чтобы продвинуть их на небольшое расстояние, отделявшее их от стены, требуется не менее двух дней. Как только они были установлены на месте, их тотчас же пустили в дело с лихорадочной поспешностью, как бы желая наверстать потерянное для их передвижения время. По данному знаку приставленные к тарану солдаты берутся за концы веревок, прикрепленных к бревну, и дружно тянут. Первое усилие, чтобы раскачать балку, всегда трудно: балка очень массивна, да и острый железный наконечник или металлическая квадратная масса, которою она снабжена, значительной тяжести. Но вот мало-по-малу размахи становятся все шире и шире и, наконец достигают такой величины, что остроконечие со всего размаха ударяется в стену. Стена сотрясается, несколько кирпичей выпадают из нее или раздробляются, и удары, правильно и последовательно возобновляясь, проделывают почти одновременно пролом в шести местах атаки. Гарнизон, не будучи в состоянии помешать установлению батарей, старается, по крайней мере, ослабить действие машин или их разрушить. Они спускают цепи, затяжные петли и крючки, которыми улавливают остроконечие бревна и удерживают его в неподвижном состоянии. Канониры, разумеется, стараются освободить бревно, и тогда завязывается ожесточенная борьба между осажденными и осаждающими, которая нередко оканчивается в пользу осаждаемых. Они овладевают бревном или раздробляют его огромной каменной глыбой. В то же время зажженные факелы и пакля, горящая смола, корчаги с горючими веществами дождем сыплются на кровлю стенобитной машины. Ассирийцы невозмутимо продолжают нападать; как только один таран испорчен, они привешивают новое бревно, запасное, и через несколько минут дело разрушения снова начинается. Слуги при таранах работают посменно, дождь стрел идет не прекращаясь, минеры подкапывают основания башен; все это делается, чтобы ни на минуту не давать отдыху осажденным и чтобы приковать их внимание к этим пунктам. В то время, как борьба идет с ожесточением вокруг стенобитных машин, сотня людей, выбранная между самыми храбрыми, входит в болото, немного спустя после наступления ночи, с длинными лестницами; многих из них засосало в тину, но те, которые подошли к стене, приставили лестницы, а когда эти лестницы оказались недостаточно высокими, короче на несколько футов, то они взбирались на плечи товарищей и таким образом достигли рундовой дороги на стене». [Масперо. Указ. соч. С. 271—278]. Так проходит три долгих года. Но вот в один из дней горожане замечают необычное оживление в ассирийском лагере. Вскоре через лазутчиков они узнают, что Салманасар V свергнут с престола своим младшим сыном Саргоном, вступившим на престол Ассирии под именем Саргона II (721—705). Так же «по слухам новый царь не был так жесток и беспощаден, как его предшественник. Быть может, эти слухи и обещание Саргона пощадить жителей ускорили капитуляцию города. Во всяком случае известно, что после вступления войск в город Саргон не разрушил его, как это делали обычно ассирийцы». [Мень А. История Религии. В 7 т. М.: Слово, 1992. Т. 5. С. 107]. Но для простого люда это было небольшим утешением, ибо ему предстоял плен. Его ожидало многонедельное путешествие на Восток, в Междуречье, где народу суждено было обрести себе вторую родину. В своих анналах Саргон пишет: «В начале моего царствования я осадил и взял… город Самарию. 27 280 человек обитателей его я увел. Я взял 50 колесниц на мою царскую долю. Я увёл пленных в Ассирию и на их место послал людей мною побежденных стран. Я поставил над ними моих чиновников и наместников, и обложил их такой же данью, как их обкладывали прежние ассирийские цари». [Садаев. Указ. соч. С. 102]. Грустный караван вчера ещё свободных людей выходит из Самарии. Они идут в неведомую страну, живущую по звериным законам. Многие из них не дойдут, не выдержав тягот пути, а тем, кто дойдёт, предстоит для начала участвовать в победном шествии, которое ассирийские правители устраивали после своих победных военных кампаний. Как бы теперь многие израильтяне хотели бы повернуть колесо истории вспять, как бы теперь им хотелось изменить свою жизнь. Теперь бы они стали другими. Теперь бы по иному они слушали слова пророка Осии и уже бы не отвергали их. Многие из них начинают взывать к Богу, искать Его Слова, то тщетно. Молчит уж и сам пророк Осия, умерший незадолго до взятия Самарии. Как теперь его не хватает израильтянам. Уж у него бы должно было найтись слово утешения для них. Но Осия молчит, покоясь во гробе и уже не видит и не слышит израильтян, начавших искать Бога, но не находящих Его. Здесь вспомнили они и слова пророка Амоса, предсказывавшего за много десятилетий их теперешнее состояние. «Вот наступают дни, говорит Господь Бог, когда Я пошлю на землю голод, — не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних. И будут ходить от моря до моря и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня, и не найдут его. В тот день истаявать будут от жажды красивые девы и юноши» (Ам. 8:11—13). Вспомнили они и другие слова пророка Осии. «Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною; и как ты забыл закон Бога твоего то и Я забуду детей твоих» (Ос. 4:6). Истреблён за недостаток ведения. Истреблён за отвержение ведения, знания. Как много христиан сегодня пренебрегают исследованием Библии, исследованием воли Божьей. Как много христиан довольствуется простой религией обрядов. Сходил на праздник в церковь, попостился, поставил свечку, дал милостыню, пожертвовал на храм и… на этом закончил своё христианство. Да, такое христианство более удобное, чем христианство, подразумевающее изменение характера, соблюдение Божьих заповедей. Эти люди отвергают ведение, так как без него им проще жить. Как много сегодня, к сожалению, и христиан, и целых религиозных конфессий, которые отвергают знания о Боге, знания о Его воле в угоду религии отцов, религии традиций. Мы исповедуем то, что исповедовали наши отцы, красиво утверждают они. Но отцы могли ошибаться и ошибались. И потому истинным критерием веры может быть только Слово Божье. Но оно и мешает этим конфессиям, так как показывает их отступления. Потому недаром они и гнали его в средние века. Как много сегодня христиан отвергает ведение потому, что им некогда. Жизненный водоворот настолько захватил их, что им просто некогда искать Бога, исследовать Его Слово. И потому они ограничиваются лишь очень общими знаниями и представлениями, не заботясь особо о том, верны они или нет. Говоря о Последнем времени, Христос сказал: «Но, как было во дни Ноя, так будет и в пришествие Сына Человеческого: ибо, как во дни перед потопом ели, пили, женились и выходили замуж, до того дня, как вошел Ной в ковчег, и не думали, пока не пришел потоп и не истребил всех, — так будет и пришествие Сына Человеческого» (Мф. 24:37—39). В том, что люди едят, пьют, выходят замуж и женятся плохого ничего, конечно же, нет. Бог Сам создал человека, нуждающегося в хлебе насущном и Сам установил институт брака. Проблема состоит лишь в том, что этим жизнь человека ограничиваться не должна. Ибо он в первую очередь духовное, а не просто физическое существо. И духовные запросы должны быть первичны. Дьявол сегодня специально отвлекает людей на вроде бы неплохие, и даже полезные дела, но таким образом, чтобы у человека, т. е. у нас с вами, читатель, не осталось времени на то, чтобы задуматься о Боге, исследовать Библию. Итак, спросим лично себя, не отвергаем ли мы вследствие различных причин ведение о Боге, Его воле, Его Десятисловном Законе. Сегодня весть об этом облетает, и, практически уже облетела, весь мир. Никто сегодня не сможет сказать, что не знал ничего, потому что не мог достать Библию, потому что не знал, что есть Закон Божий, где есть и заповедь о субботе, что не знал о Духовном Вавилоне, отступивших церквях, о Божьем Суде, о Втором Пришествии. Нет, никто из жителей Земли сегодня не сможет сказать этого. Более того, Бог каждому предоставляет возможность принять это. И только от нас зависит, отвергнуть или нет ведение. Вспомнили израильтяне в тот день и другие слова покойного пророка, которые он так часто говорил на площадях их города, говоря о них «Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю» (Ос. 8:7). Израильтяне блудодействовали, крали, убивали, лжесвидетельствовали и пожали смерть. Они сеяли ветер в жизни других людей, но в результате пожали бурю для себя, которая и смела их. А что сегодня сеем мы с вами? Какие мы с вами сеем слова, каких слов больше в нашей лексике — добрых, слов сочувствия, поддержки или гнева, клеветы, лицемерия. Какие мы сеем слова? Какие мы сеем дела в своей жизни? Дела ли это милосердия, созидания или это дела злобы, предательства, разрушения? Какие мы сеем дела? Каковы плоды наших дел, нашей жизни? Какие мы сеем мысли в своём разуме? Мысли о горнем, о том, чтобы кому-то искренне помочь, сделать полезное дело? Мысли о своей греховности и нужде во Христе, мысли о прощении врагов, недоброжелателей? Или это мысли о том, как бы отомстить, мысли, злорадствующие беде другого, похотливые мысли при взгляде на противоположный пол? Мысли о том, что меня недооценивают, мысли о собственной значимости? Какие мысли мы сеем? Право посева, право того, что и как сеять — это наше право, только будем помнить о том, что жатва рано или поздно, но обязательно придёт. И будет зависеть она от нашего с вами посева. Древний Израиль пожал свой посев. Страшная реальность теперь предстала пред их глазами. Разделение семей, рабство, пытки — вот теперь что ожидает их. Теперь они поняли слова Осии, говорившего им, что настанет день, когда израильтяне будут говорить «горам: „покройте нас“, и холмам: „падите на нас“» (Ос. 10:8). Да, теперь они действительно молят об этом. Ибо лучше быстрая смерть, чем то, что их ожидает. Это время крушения Израиля является грозным предостережением для нас, живущих в 2005 году. Сегодня Бог предлагает всем спасение. Сегодня по миру провозглашается Трёхангельская весть. У каждого есть возможность узнать волю Божью и прийти к Нему. Но настанет тот день, когда Христос скажет: «Совершилось!» «И взглянул я, и вот светлое облако, и на облаке сидит подобный Сыну Человеческому; на голове его золотой венец, и в руке его острый серп. И вышел другой Ангел из храма и воскликнул громким голосом к сидящему на облаке: пусти серп твой и пожни, потому что пришло время жатвы, ибо жатва на земле созрела. И поверг сидящий на облаке серп свой на землю, и земля была пожата. И другой Ангел вышел из храма, находящегося на небе, также с острым серпом. И иной Ангел, имеющий власть над огнем, вышел от жертвенника и с великим криком воскликнул к имеющему острый серп, говоря: пусти острый серп твой и обрежь гроздья винограда на земле, потому что созрели на нем ягоды. И поверг Ангел серп свой на землю, и обрезал виноград на земле, и бросил в великое точило гнева Божия» (Откр. 14:14—19). И времени для покаяния уже не будет, ибо настанет время Божьих судов. Теперь бы уже многие, подобно жителям Самарии, приняли бы Христа, но… «Вот наступают дни, говорит Господь Бог, когда Я пошлю на землю голод, — не голод хлеба, не жажду воды, но жажду слышания слов Господних. И будут ходить от моря до моря и скитаться от севера к востоку, ища слова Господня, и не найдут его» (Ам. 8:11—12). На землю изливаются Семь Последних язв (Откр. 16 глава). «И небо скрылось, свившись как свиток; и всякая гора и остров двинулись с мест своих. И цари земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и сильные, и всякий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и в ущелья гор, и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо пришел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откр. 6:14—17). Не окажемся ли и мы в числе этих людей, пытающихся найти в пещерах свою смерть в день Второго Пришествия, или мы будем среди тех, кто с радостью будет встречать Христа, как своего Искупителя? Решать этот вопрос мы уже должны сегодня, ибо завтра сокрыто от нас, и мы не знаем, будет ли у нас для этого возможность. Одному мы лишь можем верить с твёрдостью, что всё будет именно так, как об этом говорит Книга Откровение. Да, нам тяжело сегодня представить многие из тех картин, которые нам рисует Книга Откровение. Подобно как израильскому народу было невозможно себе представить то, что говорил им пророк Осия. Но каждое его слово сбылось. Ибо оно было не человеческим словом, но Божьим. И потому мы можем твёрдо доверять и книге Откровение, пророчества которой на сегодняшний день почти полностью исполнились. Конечно, наше право, относиться к этому скептически, не верить Библии, Богу, но только будем помнить о том, что наш скепсис не изменит хода истории и что он сможет погубить только лично нашу жизнь. На сегодняшний день сохранилось бесчисленное число ассирийских барельефов, красочно описывающих победное шествие и не менее яркие хроники, также повествующие об этом. Так что почти воочию мы можем представить себе это торжество одних и унижение других. «Войска проходят церемониальным маршем по улицам при восклицаниях толпы; за ними следуют пленные и военная добыча, потом — сам царь на колеснице, и, наконец, шествие замыкается новыми отрядами войск. Передовые колонны уже достигли дворца, тогда как задние ряды шествия не переступили городских ворот и проходят еще только предместьями. Богатство добычи вызывает чувство всеобщего удивления. Колесницы и военные принадлежности и снаряды эламитского войска открывают шествие, потом ведут под уздцы лошадей сузийской конницы и мулов царского обоза, взнузданных и в сбруе, как бы приготовленных к службе. Лошади той же породы, как и ассирийские, но их легко отличить от египетской расы. Голова у них не велика, но красивой формы, ноздри широкие, живые глаза, красиво выгнутые, довольно толстые шеи, туловище тяжелое, но ноги тонкие и мускулистые. За ними следует несколько одногорбых верблюдов, взятых в Гамбуле. Эти странные животные водятся в Аравии, где они служат для перевозки тяжестей и переезда через пустыни. В противоположность восточному двугорбому верблюду, у них один горб; в [городе] время от времени видят двугорбых как редкость, когда их приводят мидийские караваны. Быков и мелкого домашнего скота сильно поубавилось в дороге во время следования от границ Элама и Гамбула до ворот столицы. Часть их пошла на пищу войска и пленных, но много также пало от утомления или растерзано хищными зверями. Но и те, которые, остались в живых, столь многочисленны, что в шествии участвует их только часть; остальных же оставили за городом, под охраною пастухов в ожидании раздела их между царской казной и воинами участвовавшими в походе. За животными идут толпы рабов, несущих мебель и всякие драгоценные предметы, отнятые у побежденных: золотые и серебряные статуи богов, чаши, употреблявшиеся при жертвоприношениях, треножники и кресла из чеканенной бронзы. Целыми тысячами насчитывались золотые и серебряные слитки, массы олова, железа и бронзы, льняные и шерстяные одежды. И все это богатство — результат только одной экспедиции. Что же бывает тогда, когда ассирияне возвращаются из походов против Тира или против такого народа, как египтяне? Только тогда можно понять любовь ассирийцев к войнам, и почему все их цари стремились организовать все силы страны только в виду завоеваний. Война для них — не просто дикая грубая страсть темперамента или бескорыстное искание славы: нет, это нечто более положительное, это — страсть стяжания и обогащения. Одни народы с опасностью для жизни пускаются на кораблях для торговых сношений с варварами, обитающими за морями; другие — занимаются земледелием, третьи — честным образом снискивают средства к жизни при помощи промышленности и мелкой местной торговли: ассирияне же ведут войны. Война их кормит, их одевает, избавляет их от заботы заниматься ремеслами, война заменяет им торговлю, или, лучше сказать, война для них не что иное, как торговая операция, в которой они теряют воинов и лошадей и за это приобретают все остальное. Они ходили войной против Халдеи, Сирии, Элама, Армении, Египта, Мидии и будут сражаться с кем угодно и когда угодно, лишь бы наполнить сокровищами свои сундуки и увеличить казну своего государя богатствами всего мира. Пленники следуют густыми толпами за носильщиками добычи. В первых рядах идут музыканты и музыкантши. С арфами и двойными флейтами они подвигаются, играя и повторяя прежние свои гимны, но уже под присмотром ассирийских воинов, осыпаемые насмешливыми рукоплесканиями толпы. За ними идут эламиты и остатки населения Гамбула. У ассириян нет обычая, как у египтян, связывать пленных так, чтобы привести их в мучительное, неестественное положение, которое стесняет движение и выставляет их на посмешище толпы. Только некоторые скованы ручными или ножными кандалами; большинство же свободно от всяких цепей. Они идут толпой, без всякого отличия общественного положения или пола, благородный рядом с простолюдином, мужчины с женщинами, смущенные и смешанные в общем унижении и в одинаковом рабстве. Их одежды, покрытые грязью и пылью, представляют какие-то лохмотья без формы и цвета, которые едва прикрывают их. Дети, слишком еще юные, чтобы понять всю горечь своего положения, смотрят с выражением ужаса и любопытства на всю эту огромную толпу, которая теснится вокруг них по дороге. Девушки и женщины в страхе, с замиранием сердца, спрашивают себя, что с ними будет при разделе добычи, в какие руки они достанутся: в руки ли грубого воина, прихотям которого они послужат, или в руки военного начальника, у которого они найдут, по крайней мере, то изобилие и роскошь, к каким привыкли у себя. Бывали случаи, что сами цари увлекались пленницами, которых они при торжественных въездах влекли в унижении позади своих колесниц, и немало пленниц, вступивших в ассирийский гарем рабынями, впоследствии там царили в качестве супруг. Мужчины, бывшие у себя на родине свободными людьми, хранят беспокойный и мрачный вид. Сильные и ловкие в воинских упражнениях надеются, что их легко заметят и определят в войско; военное рабство их не пугает, и они сто раз предпочтут носить оружие на славу своих победителей, чем обрабатывать поля или унижаться подлой должностью домашнего слуги. Рабы по происхождению относятся к своей участи беззаботно и почти весело. Служить для службы — им решительно все равно [где], их положение не изменяется, они переменят только своих господ, и многие из них даже не скрывают той жестокой радости, которую они испытывают при виде унижения и уничтожения своих прежних господ. Одна группа в особенности привлекает внимание ниневийцев и вызывает враждебные крики, это — группа, состоящая из главных вождей и военачальников, их жен и детей. Палач проткнул губы и ноздри родственникам, продел кольца и веревку, как делают это с быками, и каждого из этих несчастных передал отдельному воину. Их проводник сильно по временам дергает за веревку, но делает это с такой варварской ловкостью, что, подвергая их ужаснейшим мукам, не вырывает ни клочка мяса. Все народы мира, даже сами египтяне, которые однако славятся своей мягкостью, находят удовольствие подвергать истязаниям осужденных на смерть. Казнить смертью просто, ударом меча или палицы, повесить, утопить, все это — казни, которые убивают быстро, на них и не смотрят как на настоящую казнь; отправить одним ударом человека на тот свет, не давши ему почувствовать, что он умирает, это — милость, которую дают очень скупо. Мятежник и обыкновенный преступник не имеют права на такое снисхождение; требуется, чтобы они испили чашу мук до дна, чтобы они долго молили о смерти, прежде чем испустят дух. [С одного] содрали с живого кожу и бросили трепещущего в раскаленную печь, которая его и пожрала. Одних побили камнями, другим были выколоты глаза самим царем: он силой заставлял их становиться перед ним на колени, поднимал им голову, дергая за кольцо, продетое в губах, и выкалывал концом дротика глазное яблоко. [Другой], ослепленный, был закован в цепи при входе в одни городские ворота и выставлен между дикими свиньями на оскорбление прохожих и питался тем, что из жалости они ему бросали, как собаке. После пыток, которым их подвергли в Ниневии, Набузалли, Палиа и много других были отведены в Арбелу для принесения в жертву Иштар и умерщвления перед ней. С них содрали с живых кожу, трупы разрезали на части и по кусочкам отправили в разные области, чтобы воочию показать, как царь умеет наказывать мятежников. Когда шествие кончилось, настало общее народное пьянство. Обычай требует, чтобы все жители города, без различия состояния, рабы и свободные, ели и упивались на счет царя все время, пока продолжается праздник: это — в своем роде способ сделать их участниками в добыче. Семь дней сряду двери дворца остаются открытыми всякому приходящему. Разноцветные ткани, протянутые от одной стены до другой на веревках, преобразовали дворцовые дворы в огромные пиршественные залы. Толпа с утра до вечера в них прибывает и выбывает, располагается на парадных ложах или на сиденьях, требует себе по своему вкусу, чего захочет; рабам приказано никому ни в чем не отказывать, но каждому подать то, чего он требует и столько раз, сколько захочет. Женщины и дети допускаются к угощению наравне с мужчинами. Не забыты и те воины, которых служба удерживает в казармах: царь им посылает мяса и вина, за которыми они по долгу службы не могут придти сами, в таком изобилии, что им решительно не о чем жалеть. Десятками тысяч исчезают хлебы, тысячами быки, бараны, козы; живность всевозможных пород поглощается, точно пропастью, народными ртами, и при всем том все, что съедается, — ничто в сравнении с тем, что выпивается. Ассириец, довольно воздержанный в обыкновенной жизни, не знает границ, когда он решается предаться излишеству. Вина ассирийские, халдейские, эламские, сирийские, финикийские, египетские, кувшины и меха, лишь только успеют их откупорить, тотчас же опрастываются, нисколько не утоляя, по-видимому, общей жажды. В то время, как народ предается огульному пьянству, в залах дворца царь угощает главных дворцовых сановников и государственных деятелей. Они сидят за небольшим столом, по двое с каждой стороны, друг против друга. Стулья высоки, без спинок и без скамеечек, на которые гости могли бы опереться ногами: за высокую честь обедать с царем приходится всегда платиться некоторым неудобством. Столы накрыты скатертями с бахромами, на них рабы ставят яства. По сравнению с простым народом вельможи едят мало, поэтому им подается мало мяса; но зато многочисленные рабы беспрестанно приносят пирожное, плоды различных сортов, виноград, финики, яблоки, груши, винные ягоды. Но зато вельможи пьют много, правда, с бóльшим толком в винах, чем простонародье, но с такою же жадностью. По случаю такого радостного события царь велел вынуть для них из сокровищницы самые драгоценные сосуды, золотые и серебряные кубки, большею частью литые и чеканенные в виде львиной головы. Многие из них — древние священные сосуды, которые жрецы побежденных наций употребляли при жертвоприношениях: одни вывезены из Вавилона или Кархемиша, другие взяты в Тире или в Мемфисе, некоторые принадлежали самарийскому или иерусалимскому храмам. Употребляя их на такое неподходящее дело, ассирияне желают поругаться над богами, которым они служили, и прибавляют к удовольствию напиваться удовольствие унизить перед Ассуром этих иноземцев, которые кичатся быть ему равными. Вина, даже самые тонкие, не подаются пирующим в том виде, в каком они приносятся из подвала: к ним примешивают ароматы и всякие другие составы, которые им придают приятный букет и удесятеряют их силу». [Масперо. Указ. соч. С. 281—287]. После этого израильтян расселили на необъятных просторах Ассирийской державы. «Часть их была поселена непосредственно в самой Ассирии и на реке Хабур, а часть — на восточной окраине царства — в Мидии. Разбитые на три части, отделенные друг от друга значительными расстояниями и чужими этносами, израильтяне в своей основной массе не сумели сохранить этническую и религиозную индивидуальность и растворились в окружающих народах. К тому же, йахвистский монотеизм не утвердился в их среде, что облегчило ассимиляцию». [Циркин. Указ. соч. С. 310]. «Так с течением времени они, и те, кого депортировали ранее [колено Неффалима], совершенно исчезли из поля зрения, став „Пропавшими десятью коленами“». [Грант. Указ. соч. С. 133]. «Народ Северного царства и его цари исчезли без следа, растворились среди населения чужих стран и навсегда покинули страницы истории». [Келлер. Указ. соч. С. 296]. Однако, через Осию Господь предсказывал, что наступит день, и часть сынов Израилевых обратится. «После того обратятся сыны Израилевы и взыщут Господа Бога своего и Давида, царя своего, и будут благоговеть пред Господом и благостью Его в последние дни» (Ос. 3:5); «Обратись, Израиль, к Господу Богу твоему; ибо ты упал от нечестия твоего. Возьмите с собою молитвенные слова и обратитесь к Господу; говорите Ему: „отними всякое беззаконие и прими во благо, и мы принесем жертву уст наших“. Уврачую отпадение их, возлюблю их по благоволению; ибо гнев Мой отвратился от них. Я буду росою для Израиля; он расцветет, как лилия, и пустит корни свои, как Ливан. Расширятся ветви его, и будет красота его, как маслины, и благоухание от него, как от Ливана. Возвратятся сидевшие под тенью его, будут изобиловать хлебом, и расцветут, как виноградная лоза, славны будут, как вино Ливанское. „Что мне еще за дело до идолов?“ — скажет Ефрем. — Я услышу его и призрю на него; Я буду как зеленеющий кипарис; от Меня будут тебе плоды. Кто мудр, чтобы разуметь это? кто разумен, чтобы познать это? Ибо правы пути Господни, и праведники ходят по ним, а беззаконные падут на них» (Ос. 14:2—3, 5—10). И этот день наступил для некоторых из сынов Израиля спустя более 250 лет, когда при Ездре Вавилон стали покидать иудеи, уведённые туда Навуходоносором. Руководитель их переселения Ездра, призывая народ вернуться на родину в Палестину, обратился с этим воззванием и к потомкам израильтян, проживающим «в Мидии. Последние, узнав таким путём о благочестии царя и о его расположении к Ездре, все очень обрадовались, а многие из них, собрав свои пожитки, отправились в Вавилон, желая оттуда перебраться в Иерусалим. Большинство израильтян, однако, осталось на месте». [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 2. Книга 11. Глава 5, 2. С. 62]. Но смогли вернуться из неволи и не раствориться в языческой среде только те израильские семьи, которые сохраняли верность Богу, соблюдая Его Закон. К тому же, даже находясь в ассирийской неволе, они проповедовали своим новым хозяевам Истину, и таким образом весть о Господе достигла и кровожадных ассирийцев, некоторые из которых приняли спасительную весть. [Уайт Е. Пророки и цари. Заокский: Источник жизни, 1994. С. 184]. Так же часть сельского населения Израиля не была полностью переселена ассирийцами и осталась на месте, смешавшись затем с теми народами, которые были переселены Ассирией взамен уведённых израильтян. В результате этого смешения образовался народ, вошедший в историю под именем самарян. [Циркин. Указ. соч. С. 309].

Глава 8

Неопаздывающие часы.

Шли годы. Поколение сменялось за поколением, но пророчества Осии и других пророков о разрушении Самарии не исполнялись. Да, иудеи, израильтяне и другие окрестные народы стали свидетелями того, что Израиль, как нация ((Ос. 8:8; 9:17) пророчество №2), растворился в среде других племён и был истреблён ((Ос. 4:6) пророчество №1). Да, Самарию не спасли её укрепления ((Ам. 6:1) пророчество №11) и она была опустошена ((Ос. 14:1) пророчество №4). Да, жители Самарии были уведены в плен ((Ам. 4:2, 3) пророчество №10). Но сам город продолжал всё так же гордо стоять. Через него проходили одна за другой вражеские армии, но в то время, как другие места Палестины подвергались полному разрушению, бывшая столица Израиля продолжала гордо выситься. Более того, её жители, самаряне, унаследовали нелюбовь и соперничество израильских колен к Иудее и всячески старались навредить восстанавливающейся после плена иудейской нации во дни Ездры и Неемии (о событиях тех дней в контексте Всемирной истории и археологии см. Опарин А. А. В царстве пигмеев и каннибалов. Археологическое исследование книг Ездры и Неемии. Харьков: Факт, 2003). Самария по-прежнему продолжала выступать как соперница Иерусалима, причём соперница, в первую очередь, не политическая, а духовная. Жители Самарии постоянно поддерживали врагов Иудеи. Так во времена правления иудейского царя Иоханана-Гиркана I (134—104) жители Самарии, вступив в контакты с Египтом, Сирией и рядом народов Палестины, подняли восстание. «Самария была средоточием наиболее упорной ненависти к иудейскому имени. Иоханан Гиркан в последние годы своего царствования снова должен был взяться за оружие и вступить с Самариею в борьбу». [Ренан. Указ. соч. С. 674]. «Он приступил к этому городу и обложил его осадой… Вокруг всего города, на расстоянии около восьми-десяти стадий Гиркан обвёл ров и двойную стену… [Но лишь] после годичной осады Гиркан взял город и при этом не только не удовольствовался этим, но и разрушил его дотла, предоставив его действию бурных потоков. Дело в том, что он совершенно подрыл его, так что город провалился в пропасть, и могло казаться, что у него навсегда отнята была возможность когда-либо снова принять вид настоящего города». [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 2. Книга 13. Глава 10, 2, 3. С. 184—185]. «Город был предан такому беспощадному разрушению, что от него не осталось никакого следа. День его разрушения, 25-е ноября, был отмечен в календаре как праздник». [Ренан. Указ. соч. С. 674]. Но проходит немного лет и великий римский полководец Помпей поднимает Самарию из небытия. [Ренан. Указ. соч. С. 752]. А спустя всего лишь несколько лет Самария вообще достигает такого великолепия, какого не знала за всю свою предыдущую историю. И этим она была обязана иудейскому царю, одному из самых зловещих правителей мира — Ироду Великому (37—4). Ирод (27 год до Р. Хр.) сделал из Самарии блестящий город, который он назвал Себастией, по греческому имени Августа. [Ренан. Указ. соч. С. 752]. Император Рима Оквитан-Август был его покровителем и хитрый Ирод всячески стремился подчеркнуть ему свою преданность, доходящую до нескрываемого подобострастия, что, впрочем, нравилось римлянину. Но Ирод был не только блестящим мастером притворства, но и прагматичным политиком, прекрасно чувствующим ситуацию. Идумей по национальности, он был ненавидим иудеями. Эта ненависть постоянно подогревалась тем беспределом и жестокостями которые творил царь. И потому он, страшась народного восстания, воздвигал для себя неприступные жилища, в которых он мог бы пересидеть, пока не придет помощь от его римских друзей. «У него в городе имелось два укреплённых пункта, а именно, дворец, в котором он сам жил, и храмовая крепость, названная Антониею и сооруженная им. Теперь он задумал возвести для ограждения себя от народа третью крепость, а именно, в Самарии, которую он назвал Себастией. Итак, он решил укрепить это место, находившееся на расстоянии одного дня пути от Иерусалима и представлявшее то удобство, что оно могло служить отличным средством для обуздания не только города, но и всей страны… Когда он отправился, чтобы укреплять Самарию, он пригласил поселиться там многих из своих прежних солдат, равно как и многих пограничных жителей, причём соблазнил их перспективой постройки нового храма. Вместе с тем он также желал поднять, таким образом, значение этого города, который раньше не принадлежал к числу особенно блестящих. Главной побудительной для этих иноземцев причиной было то, что Ирод в видах своей личной безопасности не скупился на деньги. При этом Ирод переименовал город в Себасту и распределил между жителями ближайшую лучшую во всей стране землю, дабы они при своем поселении сейчас же пользовались известным благосостоянием. Он окружил город крепкою стеною и воспользовался покатостью местности, причём дал городу такие размеры, что он не уступал в этом отношении даже наиболее знаменитым городам. Он обнимал двадцать стадий. Внутри города он воздвиг храм, принадлежащий к числу самых выдающихся. Отдельные части города также были им постоянно украшаемы, причем, это вызывалось соображениями личной безопасности, стремлением воспользоваться крепкими стенами для обращения всего города в огромную крепость, а также желанием оставить после себя достойный памятник своего вкуса и человеколюбия». [Иосиф Флавий. Указ. соч. Т. 2. Книга 15. Глава 8, 5. С. 310—311]. Так, отстроив Самарию, царь «убивал несколько зайцев». Во-первых, он делал подарок римскому императору, во-вторых, и это было главным, он создавал прекрасное для себя убежище, масштабную постройку которого трудно было бы объяснить подозрительным римлянам, если бы она не преподносилась в честь Августа. В-третьих, он желал обессмертить своё имя в истории, как заботливый по отношению к своему народу правитель. Как часто и мы строим в своей жизни подобные Самарии, желая кого-то купить своей лестью, сооружаем себе «крепости» вместо того, чтобы надеяться на Бога, и пытаемся обмануть людей своим внешним красивым поведением и словами. Когда Ирод отстроил Самарию, то многие иудеи были очень раздражены этим, а некоторые находились в самом настоящем недоумении. Как, город, которому предсказывал полное уничтожение Осия, не только не погиб, но возродился из небытия и достиг такого великолепия, какого не знал во дни Амврия и Ахава. Что же, библейские пророчества неверны? Порой такое настроение овладевает и многими людьми сегодня, порой, может быть, и нами, читатель. Видя какую-либо несправедливость, мы начинаем сразу же восклицать, а где же Бог? Видя процветание нечестивого человека мы вновь ропщем и возмущаемся, говоря, почему Бог это допускает? Исследуя библейские пророчества, которые ещё не нашли своего исполнения в истории, мы начинаем сомневаться в их точности. Особенно это относится ко II Пришествию Христа. Причём, среди христианского мира к этому событию отношение также весьма и весьма странное. С одной стороны, ни одна христианская конфессия не отрицает Второго Пришествия, но в то же время практически ни одна не проповедует о нём. Не проповедует о Божьем суде, который сейчас идёт на небе и где будет решаться участь каждого человека. Не проповедует о Духовном Вавилоне, захватывающем сегодня мир, ни о том, что необходимо предпринять со своей стороны, чтобы спастись. Если же и говорят о II Пришествии, то относят это событие к очень и очень отдалённым временам, забывая, что для тех, кто умрёт сегодня, II Пришествие Христа будет уже завтра. В мире же вообще отношение к нему крайне скептическое, что, кстати, и предсказывал апостол Пётр: «Прежде всего знайте, что в последние дни явятся наглые ругатели, поступающие по собственным своим похотям и говорящие: где обетование пришествия Его? Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения, все остается так же. Думающие так не знают, что вначале словом Божиим небеса и земля составлены из воды и водою: потому тогдашний мир погиб, быв потоплен водою. А нынешние небеса и земля, содержимые тем же Словом, сберегаются огню на день суда и погибели нечестивых человеков. Одно то не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Господа один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день. Не медлит Господь исполнением обетования, как некоторые почитают то медлением; но долготерпит нас, не желая, чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Придет же день Господень, как тать ночью, и тогда небеса с шумом прейдут, стихии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней сгорят» (2 Петра 3:3—10). Да, по-человечески нам действительно хочется чтобы поскорее наступил конец этому миру зла, а нечестивые пожали бы свою жатву. Но Бог любит каждого человека, ведя его к покаянию. Однако, время у Бога не задерживается ни на минуту и каждое пророчество найдёт своё исполнение точно в срок. «Ибо видение относится еще к определенному времени и говорит о конце и не обманет; и хотя бы и замедлило, жди его, ибо непременно сбудется, не отменится» (Авв. 2:3). У Бога часы не опаздывают. Так и пророчество о Самарии ждало своего исполнения. Внешне великолепное правление Ирода сменилось с его смертью началом смут и неурядиц в Иудее, когда преемники царя стали делить между собой его наследство, пытаясь завоевать большее количество дивидендов у римлян. К этому времени относится земная жизнь нашего Господа Иисуса Христа, проповедью Которого были обращены представители многих народов, в том числе и самаряне. У древнего колодца Иакова произошла памятная встреча, в корне предопределившая судьбу многих самаритян. «Надлежало же Ему проходить через Самарию. Итак приходит Он в город Самарийский, называемый Сихарь, близ участка земли, данного Иаковом сыну своему Иосифу. Там был колодезь Иаковлев. Иисус, утрудившись от пути, сел у колодезя. Было около шестого часа. Приходит женщина из Самарии почерпнуть воды. Иисус говорит ей: дай Мне пить. Ибо ученики Его отлучились в город купить пищи. Женщина Самарянская говорит Ему: как ты, будучи Иудей, просишь пить у меня, Самарянки? ибо Иудеи с Самарянами не сообщаются. Иисус сказал ей в ответ: если бы ты знала дар Божий и Кто говорит тебе: дай Мне пить, то ты сама просила бы у Него, и Он дал бы тебе воду живую. Женщина говорит Ему: господин! тебе и почерпнуть нечем, а колодезь глубок; откуда же у тебя вода живая? Неужели ты больше отца нашего Иакова, который дал нам этот колодезь и сам из него пил, и дети его, и скот его? Иисус сказал ей в ответ: всякий, пьющий воду сию, возжаждет опять, а кто будет пить воду, которую Я дам ему, тот не будет жаждать вовек; но вода, которую Я дам ему, сделается в нем источником воды, текущей в жизнь вечную. Женщина говорит Ему: господин! дай мне этой воды, чтобы мне не иметь жажды и не приходить сюда черпать. Иисус говорит ей: пойди, позови мужа твоего и приди сюда. Женщина сказала в ответ: у меня нет мужа. Иисус говорит ей: правду ты сказала, что у тебя нет мужа, ибо у тебя было пять мужей, и тот, которого ныне имеешь, не муж тебе; это справедливо ты сказала. Женщина говорит Ему: Господи! вижу, что Ты пророк. Отцы наши поклонялись на этой горе, а вы говорите, что место, где должно поклоняться, находится в Иерусалиме. Иисус говорит ей: поверь Мне, что наступает время, когда и не на горе сей, и не в Иерусалиме будете поклоняться Отцу. Вы не знаете, чему кланяетесь, а мы знаем, чему кланяемся, ибо спасение от Иудеев. Но настанет время и настало уже, когда истинные поклонники будут поклоняться Отцу в духе и истине, ибо таких поклонников Отец ищет Себе. Бог есть дух, и поклоняющиеся Ему должны поклоняться в духе и истине. Женщина говорит Ему: знаю, что придет Мессия, то есть Христос; когда Он придет, то возвестит нам все. Иисус говорит ей: это Я, Который говорю с тобою. Тогда женщина оставила водонос свой и пошла в город, и говорит людям: пойдите, посмотрите Человека, Который сказал мне все, что я сделала: не Он ли Христос? Они вышли из города и пошли к Нему. И многие Самаряне из города того уверовали в Него по слову женщины, свидетельствовавшей, что Он сказал ей все, что она сделала. И потому, когда пришли к Нему Самаряне, то просили Его побыть у них; и Он пробыл там два дня» (Ин. 4:4—26, 28—30, 39—40). Так, спустя века, чудесным образом исполнились пророческие слова Осии о том, что будут потомки израильтян, которые обратятся к Богу ((Ос. 3:5) пророчество №12). Со смертью Ирода Великого заканчивается блестящая история Самарии. Город начинает медленно угасать. На земле Палестины сменяются народы и правители, а город всё более и более приходит в упадок. Он незаметно сходит с политической, экономической и культурной арены. В 1697 году эти места посещает английский путешественник Генри Мандрелл, который записал в своём путевом дневнике следующее: «Сабаста — это древняя Самария, имперский град десяти племён, отколовшихся от Дома Давидова… Великий этот город ныне превращён в сады, и немного осталось знаков его былого существования — лишь на северной стороне стоит большая квадратная площадь, окружённая колоннами, да на восточной — жалкие остатки огромного храма». В XIX веке американец Эдвард Робинсон после посещения Самарии писал: «Вся гора Себастия состоит из плодородной почвы, вспаханной от подножия до вершины и усаженной множеством маслин и смоковниц. Земля эта вспахивалась веками, и напрасен будет поиск фундаментов и камней древнего города». Доктор Ван де Вельд, описывая остатки Самарии, говорит: «Самария превратилась в жалкую деревушку, состоящую из кучки убогих лачуг, населённых шайкой грабителей… О былых колоннадах можно догадаться лишь по нескольким торчащим колоннам без капителей… Самария, огромная груда развалин! Её основания обнажены, её улицы перепаханы и покрыты полями кукурузы и оливковыми садами… Самарию разрушили, и руины её сбросили в долину; камни, некогда лежащие в её фундаменте, эти сероватые древние прямоугольные камни времён Амврия и Ахава, обнажены и разбросаны по склонам горы». Флойд Гамильтон пишет: «Сегодняшняя вершина холма, где стояла Самария, — это возделанное поле, где основания колонн отмечают местоположения разрушенных дворцов и особняков. У подножия холма, в долине, лежат камни, на которых некогда стоял город». Так нашли своё точное исполнение в истории библейские пророчества о том, что город станет грудой развалин (пророчество №5), что его камни будут сброшены в долину (пророчество №7), что основания его будут обнажены (пророчество №8), а на месте бывшего города будут разводить виноградники (пророчество №6). После падения Израильского царства в 722 г. до х. э. в Самарии никогда больше не было своего царя, и столицей она уже никогда не была, хотя город просуществовал ещё долгие столетия ((Ос. 10:7) пророчество №3). Незримая печать проклятия лежит на руинах этого города, пытавшегося стать духовным соперником Иерусалима. Невольно вспоминаются слова пророка, когда смотришь и на вершину Кармила, символа силы Израильского царства, красивейшей в своё время горы, от былого величия которой почти ничего не осталось. Знаменитые леса Кармила безжалостно уничтожены и вырублены (пророчество №9). И кажется, будто бы на этих развалинах ещё слышатся слова пророка Осии, призывающего народ покаяться, не отвергать ведение, принять Бога.

Глава 9

Двухбалльная система оценки.

Каждый из нас, когда учился в школе, заучивал наизусть по русскому и украинскому языку различные стихотворения и отрывки из прозы. Кто-то это любил делать, а кто-то, и, наверное, таких большинство, не очень. Автор этих строк принадлежит также ко второй группе. Но что интересно, потом эти выученные, даже без особого желания, стихи, очень надолго оставались в памяти. И спустя десятилетия по окончании школы наши дедушки и бабушки помнят их. Учёными доказано, что запоминание стихов хорошо тренирует память человека. Кроме того, оно, безусловно, расширяет его кругозор, а так же очень часто мудрое стихотворение или поговорка помогают в тяжёлой ситуации, давая совет. Мы с Вами, уважаемый читатель, исследуем книгу пророка Осии, и в конце хотелось бы по этой книге дать Вам, как и самому себе, задание выучить хотя бы приведенные ниже стихи из этой прекрасной книги. Может быть, это покажется кому-то какой-то игрой в школу. Но наша жизнь — это и есть школа, в которой мы учимся весь отпущенный нам Богом срок. В этой школе нельзя просто вызубрить урок, а потом его забыть. В этой школе нельзя учиться из-под палки. В ней есть всего лишь две оценки: жизнь и смерть. Их нельзя ни купить за деньги, ни по звонку другого человека, ни подделкой контрольной. И знание, пропущенное через себя, принятое в своё сердце через стихи книги пророка Осии, поможет нам в успешной сдаче главного экзамена в жизни. Они помогут нам посмотреть на себя со стороны: не играем ли мы в христианство, не отвергаем ли ведение, не осталась ли наша религия, вера без Христа, Который уже очень скоро грядёт на нашу землю. «Слушайте слово Господне, сыны Израилевы; ибо суд у Господа с жителями сей земли, потому что нет ни истины, ни милосердия, ни Богопознания на земле. Истреблен будет народ Мой за недостаток ведения: так как ты отверг ведение, то и Я отвергну тебя от священнодействия предо Мною; и как ты забыл закон Бога твоего то и Я забуду детей твоих. Будут есть, и не насытятся; будут блудить, и не размножатся; ибо оставили служение Господу. Ибо как упрямая телица, упорен стал Израиль; посему будет ли теперь Господь пасти их, как агнцев на пространном пастбище?» (Ос. 4:1, 6, 10, 16); «Пойду, возвращусь в Мое место, доколе они не признают себя виновными и не взыщут лица Моего» (Ос. 5:15); «В скорби своей они с раннего утра будут искать Меня и говорить: пойдем и возвратимся к Господу! ибо Он уязвил — и Он исцелит нас, поразил — и перевяжет наши раны; Ибо Я милости хочу, а не жертвы, и Боговедения более, нежели всесожжений» (Ос. 6:1, 6); «Оставил тебя телец твой, Самария! воспылал гнев Мой на них; доколе не могут они очиститься? Так как они сеяли ветер, то и пожнут бурю: хлеба на корню не будет у него; зерно не даст муки; а если и даст, то чужие проглотят ее. Забыл Израиль Создателя своего и устроил капища, и Иуда настроил много укрепленных городов; но Я пошлю огонь на города его, и пожрет чертоги его» (Ос. 8:5, 7, 14); «Сейте себе в правду, и пожнете милость; распахивайте у себя новину, ибо время взыскать Господа, чтобы Он, когда придет, дождем пролил на вас правду. Вы возделывали нечестие, пожинаете беззаконие, едите плод лжи, потому что ты надеялся на путь твой, на множество ратников твоих» (Ос. 10:12, 13); «Обратись, Израиль, к Господу Богу твоему; ибо ты упал от нечестия твоего» (Ос. 14:2).

ЭПИЛОГ.

Христос… мешающий христианству…

В конце XIX века крупнейший русский философ Владимир Соловьев (1853—1900), исследовавший много лет Библию и историю христианства, написал очень интересный рассказ, герои которого начали обретать реальные черты только в наши дни, дожидаясь своего окончательного выхода на авансцену истории под самый её занавес в преддверии II Пришествия. «Был в это время между немногими верующими спиритуалистами один замечательный человек — многие называли его сверхчеловеком, — который был одинаково далек как от умственного, так и от сердечного младенчества. Он был еще юн, но благодаря своей высокой гениальности к тридцати трем годам прославился как великий мыслитель, писатель и общественный деятель. Сознавая в самом себе великую силу духа, он был всегда убежденным спиритуалистом, и ясный ум всегда указывал ему истину того, во что должно верить: добро, Бога, Мессию. В это он верил, но любил он только одного себя. Он верил в Бога, но в глубине души невольно и безотчетно предпочитал Ему себя. Он верил в Добро, но всевидящее око Вечности знало, что этот человек преклонится перед злою силою, лишь только она подкупит его — не обманом чувств и низких страстей и даже не высокою приманкой власти, а через одно безмерное самолюбие. Впрочем, это самолюбие не было ни безотчетным инстинктом, ни безумным притязанием. Помимо исключительной гениальности, красоты и благородства высочайшие проявления воздержания, бескорыстия и деятельной благотворительности, казалось, достаточно оправдывали огромное самолюбие великого спиритуалиста, аскета и филантропа. И обвинять ли его за то, что, столь обильно снабженный дарами Божьими, он увидел в них особые знаки исключительного благоволения к нему свыше и счел себя вторым по Боге, единственным в своем роде сыном Божиим. Одним словом, он признал себя тем, чем в действительности был Христос. Но это сознание своего высшего достоинства на деле определилось в нем не как его нравственная обязанность к Богу и миру, а как его право и преимущество перед другими, и прежде всего перед Христом. У него не было первоначально вражды и к Иисусу. Он признавал Его мессианское значение и достоинство, но он искренно видел в нем лишь своего величайшего предшественника, нравственный подвиг Христа и Его абсолютная единственность были непонятны для этого омраченного самолюбием ума. Он рассуждал так: „Христос пришел раньше меня: я являюсь вторым; но ведь то, что в порядке времени является после, то, по существу, первее. Я прихожу последним, в конце истории, именно потому, что я совершенный, окончательный спаситель. Тот Христос — мой предтеча. Его призвание было — предварить и подготовить мое явление“. И в этой мысли великий человек двадцать первого века будет применять к себе все, что сказано в Евангелии о втором пришествии, объясняя это пришествие не как возвращение того же Христа, а как замещение предварительного Христа окончательным, т. е. им самим. На этой стадии грядущий человек представляет еще немного характерного и оригинального. Ведь подобным же образом смотрел на свое отношение к Христу, например, Мухаммед, человек правдивый, которого ни в каком злом умысле нельзя обвинить. Самолюбивое предпочтение себя Христу будет оправдываться у этого человека еще таким рассуждением: „Христос, проповедуя и в жизни своей проявляя нравственное добро, был исправителем человечества, я же призван быть благодетелем этого отчасти исправленного, отчасти неисправимого человечества. Я дам всем людям все, что нужно. Христос, как моралист, разделял людей добром и злом, я соединю их благами, которые одинаково нужны и добрым и злым. Я буду настоящим представителем того Бога, который возводит солнце свое над добрыми, и злыми, дождит на праведных и неправедных. Христос принес меч, я принесу мир. Он грозил земле страшным последним судом. Но ведь последним судьею буду я, и суд мой будет не судом правды только, а судом милости. Будет и правда в моем суде, но не правда воздаятельная, а правда распределительная. Я всех различу и каждому дам то, что ему нужно“. И вот в этом прекрасном расположении ждет он какого-нибудь ясного призыва Божия к делу нового спасения человечества, какого-нибудь явного и поразительного свидетельства, что он есть старший сын, возлюбленный первенец Божий. Ждет и питает свою самость сознанием своих сверхчеловеческих добродетелей и дарований — ведь это, как сказано, человек безупречной нравственности и необычайной гениальности. Ждет горделивый праведник высшей санкции, чтобы начать свое спасение человечества, — и не дождется. Ему уж минуло тридцать лет, проходят еще три года. И вот мелькает в его уме и до мозга костей горячею дрожью пронизывает его мысль: „А если?.. А вдруг не я, а тот… галилеянин?.. Вдруг Он не предтеча мой, а настоящий, первый и последний? Но ведь тогда он должен быть жив… Где же Он?.. Вдруг Он придет ко мне… сейчас, сюда?.. Что я скажу Ему? Ведь я должен буду склониться перед Ним, как последний глупый христианин, как русский мужик какой-нибудь бессмысленно бормотать: Господи Сусе Христе, помилуй мя грешного, — или, как польская баба, растянуться кжижем? Я, светлый гений, сверхчеловек. Нет, никогда!“ И тут на место прежнего разумного холодного уважения к Богу и Христу зарождается и растет в его сердце сначала какой-то ужас, а потом жгучая и все его существо сжимающая и стягивающая зависть и яростная, захватывающая дух ненависть: „Я, я, а не Он! Нет Его в живых, нет и не будет. Не воскрес, не воскрес, не воскрес! Сгнил, сгнил в гробнице, сгнил, как последняя…“. И с пенящимся ртом, судорожными прыжками выскакивает из дому, из саду и в глухую черную ночь бежит по скалистой тропинке… Ярость утихла и сменилась сухим и тяжелым, как эти скалы, мрачным, как эта ночь, отчаянием. Он остановился у отвесного обрыва и услышал далеко внизу смутный шум бегущего по камням потока. Нестерпимая тоска давила его сердце. Вдруг в нем что-то шевельнулось. „Позвать Его, — спросить, что мне делать?“ И среди темноты ему представился кроткий и грустный образ. „Он меня жалеет… Нет, никогда! Не воскрес, не воскрес!“ И он бросился с обрыва. Но что-то упругое, как водяной столб, удержало его в воздухе, он почувствовал сотрясение, как от электрического удара, и какая-то сила отбросила его назад. На миг он потерял сознание и очнулся стоящим на коленях в нескольких шагах от обрыва. Перед ним обрисовывалась какая-то светящаяся фосфорическим туманным сиянием фигура, и из нее два глаза нестерпимым острым блеском пронизывали его душу… Видит он эти два пронзительных глаза и слышит не то внутри себя, не то снаружи какой-то странный голос, глухой, точно сдавленный и вместе с тем отчетливый, металлический и совершенно бездушный, вроде как из фонографа. И этот голос говорит ему: „Сын мой возлюбленный, в тебе все мое благоволение. Зачем ты не взыскал меня? Зачем почитал того, дурного, и отца его? Я бог и отец твой. А тот нищий, распятый — мне и тебе чужой. У меня нет другого сына, кроме тебя. Ты единственный, единородный, равный со мной. Я люблю тебя и ничего от тебя не требую. Ты и так прекрасен, велик, могуч. Делай твое дело во имя твое, не мое. У меня нет зависти к тебе. Я люблю тебя. Мне ничего не нужно от тебя. Тот, Кого ты считал богом, требовал от Своего сына послушания, и послушания беспредельного — до крестной смерти, — и Он не помог ему на кресте. Я ничего от тебя не требую, и я помогу тебе. Ради тебя самого, ради твоего собственного достоинства и превосходства и ради моей чистой бескорыстной любви к тебе — я помогу тебе. Прими дух мой. Как прежде дух мой родил тебя в красоте, так теперь он рождает тебя в силе“. И с этими словами неведомого уста сверхчеловека невольно разомкнулись, два пронзительных глаза совсем приблизились к лицу его, и он почувствовал, как острая ледяная струя вошла в него и наполнила все существо его. И с тем вместе он почувствовал небывалую силу, бодрость, легкость и восторг. В тот же миг светящийся облик и два глаза вдруг исчезли, что-то подняло сверхчеловека над землею и разом опустило в его саду, у дверей дома. На другой день не только посетители великого человека, но даже его слуги были изумлены его особенным, каким-то вдохновенным видом. Но они были бы еще более поражены, если бы могли видеть, с какою сверхъестественною быстротою и легкостью писал он, запершись в своем кабинете, свое знаменитое сочинение под заглавием: „Открытый путь к вселенскому миру и благоденствию“. Вскоре после появления „Открытого пути“, который сделал своего автора самым популярным изо всех людей, когда-либо появлявшихся на свете, должно было происходить в Берлине международное учредительное собрание союза европейских государств. Союз этот, установленный после ряда внешних и внутренних войн, значительно изменивших карту Европы, подвергался опасности от столкновений теперь уже не между нациями, а между политическими и социальными партиями. Заправилы общей европейской политики, принадлежавшие к могущественному братству франкмасонов, чувствовали недостаток общей исполнительной власти. Достигнутое с таким трудом европейское единство каждую минуту готово было опять распасться. В союзном совете или всемирной управе (Comite permanent universel) не было единодушия, так как не все места удалось занять настоящими, посвященными в дело масонами. Независимые члены управы вступали между собою в сепаратные соглашения, и дело грозило новою войною. Тогда „посвященные“ решили учредить единоличную исполнительную власть с достаточными полномочиями. Главным кандидатом был негласный член ордена — „грядущий человек“. Он был единственным лицом с великою всемирною знаменитостью. Будучи по профессии ученым артиллеристом, а по состоянию крупным капиталистом, он повсюду имел дружеские связи с финансовыми и военными кругами. Против него в другое, менее просвещенное время говорило бы то обстоятельство, что происхождение его было покрыто глубоким мраком неизвестности. Мать его, особа снисходительного поведения, была отлично известна обоим земным полушариям, но слишком много разных лиц имели одинаковый повод считаться его отцами. Эти обстоятельства, конечно, не могли иметь никакого значения для века столь передового, что ему даже пришлось быть последним. Грядущий человек был выбран почти единогласно в пожизненные президенты европейских соединенных штатов; когда же он явился на трибуне во всем блеске своей сверхчеловеческой юной красоты и силы и с вдохновенным красноречием изложил свою универсальную программу, увлеченное и очарованное собрание в порыве энтузиазма без голосования решило воздать ему высшую почесть избранием в римские императоры. Конгресс закрылся среди всеобщего ликования, и великий избранник издал манифест, начинавшийся так: „Народы земли! Мир мой даю вам!“ — и кончавшийся такими словами: „Народы земли! Свершились обетования! Вечный вселенский мир обеспечен. Всякая попытка его нарушить сейчас же встретит неодолимое противодействие. Ибо отныне есть на земле одна срединная власть, которая сильнее всех прочих властей и порознь, и вместе взятых. Эта ничем не одолимая, все превозмогающая власть принадлежит мне, полномочному избраннику Европы, императору всех ее сил. Международное право имеет, наконец, недостававшую ему доселе санкцию. И отныне никакая держава не осмелится сказать: война, когда я говорю: мир. Народы земли — мир вам!“ Этот манифест произвел желанное действие. Повсюду вне Европы, особенно в Америке, образовались сильные империалистские партии, которые заставили свои государства на разных уровнях присоединиться к европейским соединенным штатам под верховною властью римского императора. Оставались еще независимые племена и державцы кое-где в Азии и Африке. Император с небольшою, но отборною армией из русских, немецких, польских, венгерских и турецких полков совершает военную прогулку от Восточной Азии до Марокко и без большого кровопролития подчиняет всех непокорных. Во всех странах двух частей света он ставит своих наместников из европейски образованных и преданных ему туземных вельмож. Во всех языческих странах пораженное и очарованное население провозглашает его верховным богом. В один год основывается всемирная монархия в собственном и точном смысле. Ростки войны вырваны с корнем. Всеобщая лига мира сошлась в последний раз и, провозгласив восторженный панегирик великому миротворцу, закрыла себя за ненадобностью. В новый год своего властвования римский и всемирный император издает новый манифест: „Народы земли! Я обещал вам мир, и я дал вам его. Но мир красен только благоденствием. Кому при мире грозят бедствия нищеты, тому и мир не радость. Придите же ко мне теперь все голодные и холодные, чтобы я насытил и согрел вас“. И затем он объявляет простую и всеобъемлющую социальную реформу, уже намеченную в его сочинении и там уже пленявшую все благородные и трезвые умы. Теперь благодаря сосредоточению в его руках всемирных финансовых и колоссальных поземельных имуществ он мог осуществить эту реформу по желанию бедных и без ощутительной обиды для богатых. Всякий стал получать по своим способностям, и всякая способность — по своим трудам и заслугам. После благополучного решения политического и социального вопроса поднялся вопрос религиозный. Его возбудил сам император, и прежде всего по отношению к христианству. В это время христианство находилось в таком положении. При очень значительном численном уменьшении своего состава — на всем земном шаре оставалось не более сорока пяти миллионов христиан — оно нравственно подобралось и подтянулось и выигрывало в качестве, что теряло в количестве. Людей, не соединенных с христианством никаким духовным интересом, более уже не числилось между христианами. Различные вероисповедания довольно равномерно уменьшились в своем составе, так что между ними сохранялось приблизительно прежнее числовое отношение; что же касается до взаимных чувств, то хотя вражда не заменилась полным примирением, но значительно смягчилась и противоположения потеряли свою прежнюю остроту. В первые два года нового царствования все христиане, напуганные и утомленные рядом предшествовавших революций и войн, относились к новому повелителю и его мирным реформам частью с благосклонным выжиданием, частью с решительным сочувствием и даже с горячим восторгом. Но на третий год, с появлением великого мага, у многих православных, католиков и евангеликов стали возникать серьезные опасения и антипатии. Евангельские и апостольские тексты, говорившие о князе века сего и об антихристе, стали читаться внимательнее и оживленно комментироваться. По некоторым признакам, император догадался о собирающейся грозе и решил скорее выяснить дело. В начале четвертого года царствования он издает манифест ко всем своим верным христианам без различия исповедания, приглашая их избрать или назначить полномочных представителей на вселенский собор под его председательством. Резиденция в это время была перенесена из Рима в Иерусалим. Палестина тогда была автономною областью, населенною и управляемою преимущественно евреями. Иерусалим был вольным, а тут сделался имперским городом. Христианские святыни остались неприкосновенными, но на всей обширной платформе Харам-эш-Шерифа, от Биркет-Исраин и теперешней казармы, с одной стороны, и до мечети Эль-Акса и „соломоновых конюшен“ — с другой, было воздвигнуто одно огромное здание, вмещавшее в себе кроме двух старых небольших мечетей обширный „имперский“ храм для единения всех культов и два роскошных имперских дворца, с библиотеками, музеями и особыми помещениями для магических опытов и упражнений. В этом полухраме-полудворце четырнадцатого сентября должен был открыться вселенский собор. Так как евангелическое исповедание не имеет в собственном смысле священства, то католические и православные иерархи, согласно желанию императора, чтобы придать некоторую однородность представительству всех частей христианства, решили допустить к участию на соборе некоторое число своих мирян, известных благочестием и преданностью церковным интересам; а раз были допущены миряне, то нельзя было исключить низшего духовенства, черного и белого. Таким образом, общее число членов собора превышало три тысячи, а около полумиллиона христианских паломников наводнили Иерусалим и всю Палестину. Открытие собора было внушительно. Две трети огромного храма, посвященного „единству всех культов“, были уставлены скамьями и другими сиденьями для членов собора, одна треть была занята высокою эстрадой, где кроме императорского трона и другого, пониже, для великого мага, — он же кардинал, имперский канцлер, — были ряды кресел сзади для министров, придворных и статс-секретарей, а сбоку — более длинные ряды кресел, назначение которых было неизвестно. На хорах были оркестры музыки, а на соседней площади выстроились два гвардейских полка и батарея для торжественных залпов. Члены собора уже отслужили свои богослужения в разных церквах, и открытие собора должно было быть вполне светским. Когда вошел император с великим магом и свитою и оркестр заиграл „марш единого человечества“, служивший имперским международным гимном, все члены собора встали и, махая шляпами, трижды громко прокричали: „Vivat! Ура! Hoch!“ Император, ставши около трона и с величественною благосклонностью протянувши руку, произнес звучным и приятным голосом: „Христиане всех толков! Возлюбленные мои подданные и братья! От начала моего царствования, которое Вышний благословил такими чудными и славными делами, я ни разу не имел повода быть вами недовольным; вы всегда исполняли свой долг по вере и совести. Но мне этого мало. Моя искренняя любовь к вам, братья возлюбленные, жаждет взаимности. Я хочу, чтобы не по чувству долга, а по чувству сердечной любви вы признали меня вашим истинным вождем во всяком деле, предпринимаемом для блага человечества. И вот кроме того, что я делаю для всех, я хотел бы оказать вам особые милости. Христиане, чем мог бы я вас осчастливить? Что дать вам не как моим подданным, а как единоверцам, братьям моим? Христиане! Скажите мне, что для вас всего дороже в христианстве, чтоб я мог в эту сторону направить свои усилия?“. Он остановился и ждал. По храму носился глухой гул. Члены собора перешептывались между собою. Прождавши несколько минут, император обратился к собору тем же ласковым тоном, но в котором звучала едва уловимая нотка иронии. „Любезные христиане, — сказал он. — Я понимаю, как труден для вас один прямой ответ. Я хочу помочь вам и в этом. Вы, к несчастью, с таких незапамятных времен распались на разные толки и партии, что, может быть, у вас и нет одного общего предмета влечения. Но если вы не можете согласиться между собою, то я надеюсь согласить все ваши партии тем, что окажу им всем одинакую любовь и одинакую готовность удовлетворить истинному стремлению каждой. Любезные христиане! Я знаю, что для многих и не последних из вас всего дороже в христианстве тот духовный авторитет, который оно дает своим законным представителям, — не для их собственной выгоды, конечно, а для общего блага, так как на этом авторитете зиждется правильный духовный порядок и нравственная дисциплина, необходимая для всех. Любезные братья-католики! О, как я понимаю ваш взгляд, и как бы я хотел опереть свою державу на авторитет вашего духовного главы! Чтобы вы не думали, что это лесть и пустые слова, торжественно объявляем согласно нашей самодержавной воле: верховный епископ всех католиков, папа римский, восстановляется отныне на престоле своем в Риме со всеми прежними правами и преимуществами этого звания и кафедры, когда-либо данными от наших предшественников, начиная с императора Константина Великого. А от вас, братья-католики, я хочу за это лишь внутреннего сердечного признания меня вашим единственным заступником и покровителем. Кто здесь по совести и чувству признает меня таким, пусть идет сюда ко мне“. И он указал пустые места на эстраде. И с радостными восклицаниями: „Gratias agimus! Domine! Salvum fac magnum imperatorem“ — почти все князья католической церкви, кардиналы и епископы, большая часть верующих мирян и более половины монахов взошли на эстраду и после низких поклонов по направлению к императору заняли свои кресла. Император снова возвысил голос: „Любезные братья! Знаю я, что между вами есть и такие, для которых всего дороже в христианстве его священное предание, старые символы, старые песни и молитвы, иконы и чин богослужения. И в самом деле, что может быть дороже этого для религиозной души? Знайте же, возлюбленные, что сегодня подписан мною устав и назначены богатые средства всемирному музею христианской археологии в славном нашем имперском городе Константинополе, с целью собирания, изучения и хранения всяких памятников церковной древности, преимущественно восточной, а вас я прошу завтра же избрать из среды своей комиссию для обсуждения со мною тех мер, которые должны быть приняты с целью возможного приближения современного быта, нравов и обычаев к преданию и установлениям святой православной церкви! Братья православные! Кому по сердцу эта моя воля, кто по сердечному чувству может назвать меня своим истинным вождем и владыкою, пусть взойдет сюда“. И большая часть иерархов Востока и Севера, половина бывших староверов и более половины православных священников, монахов и мирян с радостными криками взошли на эстраду, косясь на горделиво восседавших там католиков. Опять заговорил император: „Известны мне, любезные христиане, и такие между вами, что всего более дорожат в христианстве личною уверенностью в истине и свободным исследованием Писания. Как я смотрю на это — нет надобности распространяться. Вы знаете, может быть, что еще в ранней юности я написал большое сочинение по библейской критике, произведшее в то время некоторый шум и положившее начало моей известности. И вот, вероятно, в память этого здесь на этих днях присылает мне просьбу Тюбингенский университет принять от него почетный диплом доктора теологии. Я велел отвечать, что с удовольствием и благодарностью принимаю. А сегодня вместе с тем музеем христианской археологии подписал я учреждение всемирного института для свободного исследования Священного Писания со всевозможных сторон и во всевозможных направлениях и для изучения всех вспомогательных наук, с полутора миллионами марок годового бюджета. Кому из вас по сердцу такое мое душевное расположение и кто может по чистому чувству признать меня своим державным вождем, прошу сюда к новому доктору теологии“. И прекрасные уста великого человека слегка передернуло какой-то странной усмешкой. Больше половины ученых-теологов двинулось к эстраде, хотя с некоторым замедлением и колебанием. Внизу оставались только сблизившиеся между собой кучки людей… Грустным тоном обратился к ним император: „Что еще могу я сделать для вас? Странные люди! Чего вы от меня хотите? Я не знаю. Скажите же мне сами, вы, христиане, покинутые большинством своих братьев и вождей, осужденные народным чувством: что всего дороже для вас в христианстве?“. Тут, как белая свеча, поднялся старец Иоанн и кротко отвечал: „Великий государь! Всего дороже для нас в христианстве сам Христос, — Он Сам, а от Него все, ибо мы знаем, что в Нем обитает вся полнота Божества телесно“». [Соловьев В. Краткая повесть об антихристе. http://www.heretics.com/library/prose/solov/solov01.htm]. А что в христианстве дороже всего для нас? Не меняем ли мы Христа на человеческое «христианство»? События в мире природы, политики, социальные потрясения свидетельствуют, что II Пришествие Христа будет очень скоро, и тогда мы предстанем точно перед таким же выбором, что и герои Соловьёва. Чтобы выстоять тогда, во время скорби и гонений, нам необходимо определиться сегодня в вопросе, действительно ли мы христиане? Действительно ли Христос не только не мешает нам в нашей религии, но является нашим Господом. От ответа на этот вопрос будет зависеть наша вечная участь… Итак, не мешает ли нам Христос?

Список использованной литературы.

1. Авени Э. Империи времени. К.: София, 1998.
2. Амусин И. Д. Проблемы социальной структуры обществ Ближнего Востока (I тысячелетие до н. э.) по библейским источникам. М., 1993.
3. Анисимов И. Ш. Кавказские евреи-горцы. М., 1888.
4. Аральское море окончательно высохнет в 2020 году и мир ждет рождение новой соленой пустыни, созданной руками человека // Новости Науки и Техники. http://www.sciteclibrary.ru/rus/catalog/pages/5789.html.
5. Арвид. Борьба с Библией // Благая весть, 1917, октябрь. №10.
6. Артёменко Л. Т. Мир жестокости. Жестокость мира. Симферополь: Реноме, 2003.
7. Беляев В. Г. Свидлов Н. М. Вопросы квалификации убийств. Волгоград, 1984.
8. Беовульф. Старшая Эдда. Песнь о нибелунгах. М., 1975.
9. Блестящее наследие Африки. Энциклопедия «Исчезнувшие цивилизации». М.: Терра, 1997.
10. Бойд Р. Курганы, Гробницы, Сокровища. Чехословакия. Свет на Востоке, 1991.
11. Быков А. А. Лойола. Его жизнь и общественная деятельность. М.: Республика, 1995.
12. Валишевский К. Иван Грозный. М.: ИКПА, 1989.
13. Валишевский К. Сын Великой Екатерины. М.: ИКПА, 1990.
14. Ватикан: натиск на Восток. М.: Одигитрия, 1998.
15. Величкина В. Очерки истории инквизиции. М.: Т-я И. Н. Кушнерева и К^о, 1906.
16. Вероника Кийвер. Земля 2025 — Планета пустынь? // журнал «Человек и природа» на «Немецкой волне». http://www.rambler.ru/db/news/print.html?mid=1803470.
17. Вокруг света, 1962. №12.
18. Всемирная история. В 24 т. Минск: Литература, 1996.
19. Вулли Л. Ур халдеев. М.: ГРВЛ, 1961.
20. Вырубка леса в Крыму грозит экологической катастрофой // Регион Онлайн. №855. 24.03.2004. http://www.regionlines.com/2004/03/24/w05.htm.
21. Германия: парламент запрещает генетическую грязь // Гринпис России. Новости. 30.11.04. http://www.greenpeace.org/russia_ru/news/details?item_id=663009.
22. Гесиод. Труды и дни. СПб., 1895.
23. Геце Б. Библейский словарь. Германия. Библейская лига, 1997.
24. Гиббон Э. Закат и падение Римской Империи. В 7т. М.: Терра, 1997.
25. Глобальное потепление ведет к вымиранию озерной рыбы в Африке // NEWSru.com. 14 августа 2003 г. http://palm.newsru.com/world/14aug2003/fish_.html.
26. Грант М. История Древнего Израиля. М.: Терра, 1998.
27. Григулевич И. Р. Инквизиция. М.: Политиздат, 1985.
28. Давидзон Д. Мертвое море: экология региона под угрозой. http://gordeev-a-l-2.narod.ru/07-05-mertvoe-more.htm.
29. Даль В. Толковый словарь Живого Великорусского языка. В 4 т. М.: Русский язык, 1991.
30. Джеймс П., Торп Н. Тайны древних цивилизаций. Москва: Эксмо-пресс, 2001.
31. Достоевский Ф. М. Полное собрание сочинений в 30 томах. Л.: Наука, 1976.
32. Дрезден М., Мифология Древнего Ирана в кн. Мифология Древнего мира / Пер. с англ. М., 1977.
33. Жукалюк Н. А., Степовик Д. Краткая история переводов Библии на украинский язык. Киев, 2003.
34. Загадка необычных первых поселений майя и последующей их миграции похоже решена // SciTecLibrary.com. 30.07.02. http://zoohall.com.ua/leftframes/gipotiza/zagadka_neobichnij.htm.
35. Записки адмирала Шишкова — ЧОИДР; 1868.
36. Иосиф Флавий. Иудейские древности. В 2 т. Минск: Литература, 1994.
37. Исаев Р. Кровная месть — визитная карточка Кавказа. http://www.chechen.org/content.php?catID=157&content=418.
38. История Нового времени // Под гл. ред. проф. И. Пфлуг-Гартунга. СПб.: Просвещение, 1910.
39. Келлер В. Библия как история. М.: Крон-Пресс, 1998.
40. Кленгель-Брандт Э. Вавилонская башня. М.: Наука, 1991.
41. Кобищанов Ю. М. На заре цивилизации. Африка в Древнейшем мире. М.: Мысль, 1981.
42. Кондратов А. Великий потоп. Мифы и реальность. Л.: Гидрометеоиздат, 1982.
43. Крамер С. История начинается в Шумере; Оппенхейм А. Древняя Месопотамия. М.: Наука, ГРВЛ, 1980.
44. Крамер С. Н. Мифология Шумера и Аккада. М., 1977.
45. Крывелёв И. А. История религий. В 2т. М.: Мысль, 1975.
46. Кудрявцев А. 100 великих катастроф XX века. М.: Мартин, 2000.
47. Кукла // Культ. Digest. 2004.09.04.
48. «Лесное богатство» России — это миф! // Гринпис России. Новости. 01.12.04. Москва. http://www.greenpeace.org/russia_ru/news/details?item_id=664727.
49. Ллойд С. Археология Месопотамии. М.: Наука, 1984.
50. Лопухин А. П. Толковая Библия. Стокгольм, 1987.
51. Льоренте Х. А. История испанской инквизиции. В 2т. М.: Ладомир, АСТ, 1999.
52. Масперо Г. Древняя история. Египет. Ассирия. СПб.: И-е Л. Ф. Пантелеева, 1905.
53. Матье М. Э. Древнеегипетские мифы. М.-Л., 1956.
54. Мексике угрожает экологическая катастрофа // Новости RenTV. 07.12.01. http://www.ren-tv.com/RenTV_News.asp?ID=6737.
55. Мень А. История Религии. В 7 т. М.: Слово, 1992.
56. Мерперт Н. Я. Очерки археологии библейских стран. М., 2003.
57. Миллер А. История христианской церкви. В 2т. ФРГ, Biefild, GBV, 1994.
58. Миф о Энки и Нинхурсаг. Поэзия и проза Древнего Востока. М., 1973.
59. Мифы народов мира. В 2 т. М.: Советская энциклопедия, 1982.
60. Морэ А. Цари и боги Египта, 1999.
61. Наступление пустынь угрожает жизни более миллиарда человек. http://news.nbc.com.ua/NEWSactionISarticleANDtext_idIS2799ANDdateIS18.6.2003.html.
62. Наумов В. Г. Мотивы убийств. Волгоград, 1969.

63.  Опарин А. А. Атлас древней и пророческой истории. — Харьков: Факт, 1999.

64. Опарин А. А. В поисках бессмертия. Археологическое исследование Первой книги Царств. — Харьков: Факт, 2004.
65. Опарин А. А. В царстве пигмеев и каннибалов. Археологическое исследование книг Ездры и Неемии. — Харьков: Факт, 2003.

66.  Опарин А. А. Всемирная история в королевских династиях. — Харьков, 1997.

67.  Опарин А. А. Всемирная история и пророчества Библии. — Харьков: Факт, 1997, 2 изд.— 2004.

68.  Опарин А. А. Древние города и библейская археология. — Харьков: Факт, 1997, 2 изд.— 2004.

69.  Опарин А. А. Древний мир и библейская хронология. — Харьков: Факт, 1998.

70. Опарин А. А. Затерянные королевства. Археологическое исследование Третьей книги Царств. — Харьков: Факт, 2005.

71.  Опарин А. А. И камни возопиют…. — Харьков: Факт, 2000, 2 изд.— 2001.

72. Опарин А. А. История рабства. Археологическое исследование книги Откровение. Харьков: Факт, 2004.

73.  Опарин А. А. Ключи истории. Археологическое исследование книги Бытие. — Харьков: Факт, 2001. 2-изд. Нижний Новгород, 2003. 3-изд. Харьков, 2003.

74. Опарин А. А. Колесо в колесе. Археологическое исследование книги пророка Иезекииля. — Харьков: Факт, 2003.
75. Опарин А. А. Манкурты XXI века. Археологическое исследование Второй книги Царств. — Харьков: Факт, 2004.
76. Опарин А. А. Проклятые сокровища. Археологическое исследование книг Есфирь и Руфь. — Харьков: Факт, 2002.
77. Опарин А. А. Развенчанные боги. Археологическое исследование книг Ионы и Наума. — Харьков: Факт, 2002.

78.  Опарин А. А. Религии мира и Библия. — Харьков: Факт, 2000, 2 изд.— 2001, 3 изд.— 2004.

79.  Опарин А. А. Судьи, приговорившие себя. Археология Нового Завета. — Харьков: Факт, 2001.

80.  Опарин А. А. У разбитых водоёмов. Археологическое исследование книг Исход и Иисуса Навина. — Харьков: Факт, 2002.

81. Опарин А. А., Молчанов С.Б. Но как было во дни Ноя. — Харьков: Факт, 1998; 2 изд. Нижний Новгород, 2002; 3 изд. Харьков, 2002.
82. Пирлинг. Дмитрий Самозванец. Ростов-на-Дону: Феникс, 1998.
83. Полный Православный Богословский Энциклопедический Словарь. В 2 т. М.: Возрождение, 1992.
84. Послания восточных патриархов. СПб., 1838.
85. Пустыня опять наступает! // Новости Науки и Техники. http://www.sciteclibrary.ru/rus/catalog/pages/140.html.
86. Радио «Свобода»: Экология. 17 июня — Всемирный день борьбы с опустыниванием. http://www.svoboda.org/programs/eco/2002/eco.062102.asp.
87. Райт Дж. Э. Библейская археология. СПб.: И-во О. Абышко, 2003.
88. Ранович А. Б. Первоисточники по истории раннего христианства. Античные критики христианства. М.: Политиздат, 1990.
89. Ренан Э. История израильского народа. М.: И-во Шевчук В., 2001.
90. Рижский М. И. История переводов Библии в России. Новосибирск: Наука, 1978.
91. Робертсон Д. История христианской церкви. В 2т. СПб.: И-е И. Л. Тузова, 1890.
92. Рол Д. Генезис цивилизации. М.: Эксмо-пресс, 2002.
93. Русский архив, 1869. №6.
94. Рыбаков Б. А. Язычество древних славян. М.: Русское слово, 1997.
95. Садаев Ч. Д. История Древней Ассирии. М.: Наука, 1979.7
96. Сарыев Б. А. Опасные последствия пережитков. Ашхабад, 1967.
97. Сборник сведений о Кавказе. Ставрополь, 1906—1911.
98. Соловьев В. Краткая повесть об антихристе. http://www.heretics.com/library/prose/solov/solov01.htm.
99. Тонди А. Иезуиты. М.: Иностранная литература, 1955.
100. Торнау Ф. Ф. Воспоминания кавказского офицера. М., 2000.
101. Трошев Г. Моя война. Чеченский дневник окопного генерала. М.: Вагриус, 2004.
102. Уайт Е. Основы здорового питания. Заокский, 2000.
103. Уайт Е. Пророки и цари. Заокский: Источник жизни, 1994.
104. Церен Э. Библейские холмы. М.: Наука, 1966.
105. Циркин Ю. История библейских стран. М.: АСТ, Астрель, 2003.
106. Чистович И. А. История перевода Библии на русский язык. СПб.: Тип-я М. М. Стасюлевича, 1899.
107. Чистович И. А. Руководящие деятели духовного просвещения в первой половине текущего столетия. СПб., 1894.
108. ЧОИДР, 1868.
109. Шолько М. А. Понятие кровной мести в науке российского права // Журнал «Вестник Удмуртского университета». Правоведение, 2003. http://v3.udsu.ru/item-ipspub/meth-v/obj-10258.html.
110. Шумер: города Едема. Энциклопедия Исчезнувшие цивилизации. М.: Терра, 1997.
111. Юань Кэ. Мифы Древнего Китая. М., 1965.
112. Ярославський О. Біблія для віруючих і невіруючих. К.: Політіздат України, 1982.
113. Ancient Near Eastern Texts relating to the Old Testament. By James B. Pritchard. Princeton University Press, 1969.
114. Crowfoot J. W., Kenyon K. M., Sukenik E. L. Samaria — Sebaste I: the Buildings. London, 1942.
115. Edwards I. E. S. Egypt: from the Twenty-second to the Twenty-fourth Dynasty // Cambridge Ancient History, 1982.
116. Herr L. G. The Iron Age II Period: Emerging Nations // Biblical Archaeologist, 1997.
117. Katzenstein H. J. The History of Tyre. Jerusalem, 1973.
118. Kenyon K. M. Archaeology in the Holy Land. New York, 1979.
119. Klengel H. Syria 3000 to 300 B. C. Berlin, 1992.
120. Lipinski E. Aram et Israel du X^c au VIII^c siecle av. n. e. // Acta Antiqua 1979.
121. Mazar A. Archaeology of the Land of the Bible, 10000—586 B. C. E. Cambridge, 1990.
122. Mitchell T. C. Israel and Judah until the revolt of Jehu (931—841 B. C.) // Cambridge Ancient History. 1982.
123. Safar F. M. Ali Mustafa andd Seton Lloug. Eridu Badhdad. State Organization of Antiquites and Heritage, 1981.
124. Stern E. Israel at the Close of the Period of the Monarchy // The Biblical Archaeologist. 1975.
125. Tadmor H. Die Zeit des Erstens Tempels // Geschichte des jüdischen Volkes. München, 1981.
126. Tadmor H. The Inscriptions of Tiglat-Pileser III King of Assyria. Jerusalem, 1991.
127. Weippert H. Palgstina in vorhellenistischer Zeit. München, 1988.
128. Weippert M. Zur Syrienpolitik Tiglathpileser III // Mesopotamien und seine Nachbacn. Berlin, 1982.

 

| Библия и наука |

© Права на тексты принадлежат Алексею Опарину, 1996-2006 год. Разрешено свободное распространение при условии сохранения ссылки на автора и целостности текста. Разрешено свободное использование для некоммерческих целей. При любом использовании материалов сайта, гиперссылка (hyperlink) на http://nauka.bible.com.ua обязательна.
По вопросам коммерческого издания книги обращайтесь к автору. НЕ КРАДИ! (Лк.18:20)
Разработка и сопровождение © 2000-2006 Yuriy Tsupko & Виктор Белоусов. Запрещается использование стиля и элементов дизайна без соответствующего на то разрешения.

        

return_links(); ?>

---

Библия и наука — nauka.bible.com.ua

© 1996-2006 А. А. Опарин
Разработка и сопровождение © 2000-2006 Yuriy Tsupko & Виктор Белоусов [email protected]
© 2006 издательство ФАКТ