Опарин А.А. Развенчанные боги. Археологическое исследование книг пророков Ионы и Наума
Часть I. Археологическое исследование книги пророка Ионы
Глава 2
В царстве кровавого бога Ашшура
Книга пророка Ионы начинается величественным обращением Господа
к своему вестнику: «И было слово Господне к Ионе, сыну Амафиину:
встань, иди в Ниневию, город великий, и проповедуй в нем, ибо
злодеяния его дошли до Меня» (Иона 1:1-2). Подобная характеристика
городов дана в Библии всего несколько раз, и в частности по
отношению к Содому: «И сказал Господь: вопль Содомский и
Гоморрский, велик он, и грех их, тяжел он весьма; сойду и посмотрю,
точно ли они поступают так, каков вопль на них, восходящий ко Мне,
или нет; узнаю» (Быт. 18:20). Подобно греху содомлян грех жителей
Ниневии переполнил чашу Божьего терпения. Древний мир не отличался
добрыми нравами, убийства и прелюбодеяния были нормой того времени.
Но даже на этом зловещем фоне Ассирия и её столица согласно книге
Ионы резко выделялись своими злодеяниями. Чтобы спасти ассирийский
народ, Господь посылает к нему своего пророка с призывом
покаяния.
Что же представляла собой Ассирия тех лет? «Ассирия была первой
в истории действительно универсальной монархией, покоившейся на
военном начале и объединившей, в конце концов, хотя и на короткое
время, весь древневосточный мир» [1]. Ассирия стала первой настоящей в истории империей,
претендующей на мировое господство [2]. Итак, Ассирия была первым государством, желающим
покорить весь мир: «шляхом докорінної ломки місцевих соціальних і
особливо політичних структур — задля їх уніфікації» [3]. Титул же царей Ассирии звучал так:
«царь великий, царь могучий, царь Вселенной, царь Ассирии,
правитель Вавилона, царь Шумера и Аккада, царь Кардуниаша… царь
царей… Я могуч и всесилен, я герой, я отважен, я страшен, я
почтенен, я не знаю равных среди всех царей…» [4]. Этим самым цари Ассирии бросали вызов
Богу, единственно который является Царем Царей и Господом
Господствующих. Но этого ассирийским царям показалось мало. Помимо
политической власти они сосредоточили в своих руках и власть
религиозную, превратив самих себя в живых полубогов! «Главное в
ассирийской концепции царской власти заключается в том, что он был
высшим жрецом бога Ашшура. Как таковой, он совершал
жертвоприношения и мог влиять как на храм, так и на культ.
Вавилонский царь допускался в целлу Мардука лишь раз в год и то
после того, как снимал знаки своей царской власти» [5]. Как видим даже гордые вавилонские цари
не претендовали на роль царя-жреца в отличие от ассирийских.
«Ассирийский царь в качестве жреца был или действующим лицом, или
объектом поклонения в многочисленных и сложных ритуалах… Святость
царя подчёркивается (особенно в ассирийских текстах)
сверхъестественным и внушающим страх сиянием (аурой), которое, судя
по данным религиозной литературы, характерно для всех божеств и
всех вещей божественного происхождения» [6]. Основанная на непомерной человеческой гордыне
Ассирия времён Ионы являла собой зловещее зрелище. «В этот период
на престол Ассирии вступил Ашшурнасирпал II (883-859). Отличавшийся
необыкновенной жестокостью, не имевшей себе равных даже в кровавой
летописи ассирийских царей, Ашшурнасирпал II прошёл Месопотамию и
Сирию огнём и мечом, повсюду оставляя за собой запустение. Следует
отметить, что по своей жестокости и кровожадности ассирийские цари
и полководцы и руководимые ими воины превзошли всё, что нам
известно о других древневосточных армиях, отнюдь не проявлявших на
войне особой гуманности. Бросается в глаза то, что самые изощрённые
пытки и издевательства над побеждёнными врагами считались в Ассирии
нормальным явлением, более того, даже законным. Весьма
натуралистически, со всеми деталями они описывались летописцами и
изображались художниками, прекрасно знавшими вкус своих заказчиков.
Сдирание кожи с живых людей, выкалывание глаз, продевание канатов
через просверленные губы и подбородки и тому подобные
отвратительные изобретения считались естественным способом расправы
и запугивания покорённых народов» [7]. «Страшное зрелище представляла собой местность,
куда только ступала нога ассирийского солдата. Дома разрушены и
сожжены, поля вытоптаны, сады и виноградники вырублены… Вот обычная
формула из анналов ассирийских царей: „я окружил, я завоевал, я
сокрушил, я разрушил, я сжёг огнём и превратил в пустыри и
развалины“. Это не было пустой фразой. Известно, например, что один
из предшественников Тиглатпаласара III, Салманасар II только за
первые семь лет своего царствования стёр с лица земли более 900
населённых пунктов! И такие опустошения были произведены не на
вражеской территории, а на земле, присоединённой к Ассирии.
Разумеется, на территории враждебных государств опустошения
совершались в ещё больших масштабах» [8]. «На тот момент, когда народ данной страны
причислялся „к людям Ассирии“, страна эта представляла собой
картину полнейшего запустения; лишь те, кому посчастливилось
остаться здесь живыми, ютились среди развалин сёл и городов,
вытоптанных полей, сожжённых виноградников и вырубленных садов. За
период с 883 по 876 г. до н. э. на землях, которые отошли к Ассирии
её войсками было истреблено физически или обращено в рабство не
менее трети взрослого мужского населения. К женщинам применялись те
же меры, число убитых и обращённых в рабство было ничуть не
меньшим. Относительно судьбы маленьких детей можно заметить
следующее, что… их в плен не брали, а убивали на месте… Таким
образом, очевидно, что Ассирийское государство вело свои войны не
ради присоединения земель и подчинения населения, чтобы
систематически эксплуатировать его на месте… Естественно, что
грабёж был целью захватнических войн Ассирийского государства. На
завоёванных и полностью обезлюдевших землях Ассирия закрепилась не
только для того, чтобы планомерно их эксплуатировать, сколько для
того, чтобы иметь плацдарм для последующих грабительских походов…
Хищнические войны приводили к тому, что на захваченных землях
сокращалось население и сельское хозяйство приходило в упадок» [9]. Дикая, не имеющая себе
равных в мире жестокость ассирийцев дошла до того, что в Ниневии
«Некоторые башни столицы были покрыты кожей, содранной
ассирийскими воинами с врагов» [10]. Даже страшный запах, исходящий от разлагающихся
кож не заставлял ассирийцев отказаться от подобной демонстрации
своей мощи. Помимо обтянутых людской кожей башен путникам,
прибывшим в Ниневию, представлялось следующее зрелище. «У ворот
города нас встречает страшное зрелище: в деревянных клетках сидят
полуголые, грязные, растрёпанные люди, с безумными глазами. Один
покачивается, гремя цепями, другой рычит на проходящих, третий
плачет, закрыв лицо руками, четвёртый спит, забившись в угол
клетки. Кто они, эти жуткие подобия человека? Это когда-то
знаменитые цари, побеждённые во время последних ассирийских
походов; недавно царь Ассирии впряг их в свою колесницу, когда ехал
в храм праздновать победу» [11]. Эти бывшие цари обязаны были в специальных
ступках перетирать вырытые кости своих предков [12].
Вчитаемся в гордые и жестокие речи ассирийских владык. Так
Тиглатпалассар I пишет: «Как буря устремился я на врагов. Я
наполнил их трупами горные овраги. Я отрезал им головы. Я разрушил
стены их городов. Я захватил рабов, имущество, бесчисленные
сокровища… Города я их предал пламени, я их разрушил, я обратил их
в груды развалин» [13]. А
вот как описывает свой поход в страну Урарту Ашшурнасирпал II,
живший незадолго до пророка Ионы: «Вышел из Даяени, к Аразашну, к
царскому городу Араму Урарту, я приблизился. Урарт Араму испугался
горечи моего сильного оружия и сильной битвы и оставил свой город.
В горы Аддури он поднялся; за ним поднялся и я; сильную битву
устроил я в горах, 3400 воинов поверг я своим оружием, как Адад,
тучу над ним пролил я дождём, их кровью окрасил я гору… В моей
могучей силе, как тур, раздавил я его страну, поселения превратил в
развалины и сжёг огнём. Город Арзашну и поселения его округи
захватил, разрушил и сжёг огнём. Кучи из голов устроил я напротив
городских ворот. Одних из людей живыми свалил я в кучи, а других
вокруг куч посадил на кол» [14]. А вот, как рассказывает ассирийский царь о
разгроме города Суди: «Я велел построить стену, говорит он, перед
Большими воротами города; я велел содрать кожу с вождей восстания и
обил стену этой кожей. Некоторых из них я велел замуровать в стену;
другие были распяты на кресте или посажены на кол вдоль стены. Со
многих из них я велел содрать кожу в моём присутствии и покрыл
стену этой кожей. Я велел сделать венцы из их голов, и гирлянды из
их проколотых тел. Я велел отвести Акиабаха (царя) в Нинуа
(Ниневию) и там содрал с него кожу, которую я повесил на стену
Нинуа» [15]. Но не только
по отношению к другим народам существовала такая узаконенная
бессмысленная изуверская жестокость, не имевшая больше места ни в
одной древней монархии. Так, «до нас дошли подлинные
законодательные памятники Ассирии. Из уголовного ассирийского
судопроизводства мы узнаём, что вся судебная процедура была кратка.
Сами законы отличались исключительной жестокостью, предусматривали
казни и пытки, для того, чтобы добиться признания у обвиняемых.
Одних преступников обезглавливали, других сажали на кол, с третьих
сдирали кожу. Трупы казнённых выбрасывали на съедение диким
животным. За сравнительно небольшие преступления виновникам
выкалывали глаза, отрубали руки… Дошедшая до нас часть этих законов
посвящена главным образом положению женщины в семье. Она была
буквально в „руках мужа“, жила, в сущности, на положении рабыни и
не имела никакого права на семейное имущество… Из него вытекает,
что ассирийская семья была основана на неограниченной власти отца,
доведённой до абсурда» [16]. «В отличие от законов Хаммурапи, ассирийское
законодательство не ограничивало прав ростовщика на эксплуатацию
неоплатного должника. Последнего разрешалось бить, выщипывать ему
волосы, калечить» [17].
Хищения, спекуляции, насилия — всё это разрешалось
древнеассирийским законодательством. Наказания за различные
преступления были практически идентичны: отрезание носа и ушей,
кастрация для мужчин, вырывание сосков для женщин и т.д. [18]. Эту поистине дьявольскую
жестокость ассирийцев взращивала их религия. «В религии ассирийцев
большое значение отводилось ритуалам и обрядам магического
характера. Как правило, боги представлялись сильными, завистливыми
и грозными в своём гневе существами, в то же время, как роль
человека по отношению к ним сводилась всего лишь к роли раба,
который постоянно кормит их своими жертвами» [19]. Ассирийская религия была тесным
образом связана с вавилонской, имея тех же богов в пантеоне,
практически те же мифы и философию. Отличием её было лишь наличие
верховного бога Ашшура (который не признавался в Вавилоне) и
„военизированный“ характер всех богов Иштар, Адада, Нергала,
требовавших строгого повиновения. Верховный бог Ашшур отличался
крайней кровожадностью. «Именем его цари ходили в походы, для
увеличения его могущества делали завоевания, для умножения его
богатства собирали подати. Жестокие казни, которым они подвергали
бунтовщиков, были в их глазах законным возмездием за мятеж против
бога. Военный характер Ассура выразился и в его изображении на
знамени в виде крылатого диска с воином, натягивающим лук, внутри»
[20]. Один из ведущих
ассирологов нашего времени, профессор Чикагского университета
доктор Лео Оппенхейм (1904-1974) прямо утверждает о
непосредственной связи религии Ассирии и её захватнической
изуверской военной внешней и бесчеловечной внутренней политики.
«Неизменное стремление ассирийских царей снова организовать свою
власть над этими захваченными районами остаётся проблемой.
Несколько попыток найти объяснение в рамках типичных концепций XIX
века об экономическом, расовом или климатическом детерминизме,
лучше просто обойти молчанием. В небольшой группе ассирийцев,
вероятно уроженцев Ашшура, по-видимому, существовало страстное
убеждение, что их долг снова воссоединить страну, увеличить
эффективность этого соединения и расширить его основу. Это
постоянное и яростное стремление к расширению не следует, однако,
рассматривать как первичный импульс. Часто оно было следствием всё
усиливающегося разорения родины и старых провинций. Необходимость
расширения свидетельствует о слабости системы. Тот факт, что
истощённую страну каждый раз стремились восстановить,
свидетельствует о наличии там идеологических, т.е. религиозных
корней, и нам следует искать учреждение, которое было бы способно
пережить все повороты событий. Эти поиски приводят нас к святилищу
бога Ашшура, к его царю и жрецу… именно в этой очень сложной и
своеобразной позиции святилища Ашшура и в функциях его жреца
кроется источник той целенаправленной и страстной энергии, которая
заставляла Ассирию жить и бороться до самого конца» [21]. История народов — это
история религий, а история религий — история народов, их
исповедующих. Трудный и подчас трагический путь многих государств,
исчезнувших цивилизаций и народов — это конечный результат их
идеологий (религий). Именно индуизм сделал Индию — Индией, какой
она есть сегодня, буддизм и конфуцианство — Китай, синтоизм —
Японию, католичество — страны Южной Америки и Испанию с Италией,
протестантизм — США, Канаду, страны Скандинавии, Великобританию,
православие — Болгарию и Румынию, шаманство — народы севера,
язычество — страны Африки. Религия сформировала культуру,
экономику, политику и, наконец, судьбу этих стран, и их современное
положение в мире [22].
Отношение к Богу и Его Закону определяют не только судьбу
государств и народов в современном мире, но и в древности. И
Ассирия являет тому один из ярких примеров. Кровожадный культ бога
Ашшура поднял сначала державу на роковую высоту, а затем привёл к
полному низвержению. И вот именно в такую страну и к такому народу
был послан пророк Иона. И только сила Святого Духа могла открыть
сердце ассирийского царя и ниневитян, приведя их к покаянию и
признанию своих грехов. Проповедь Ионы растопила жестокое сердце
царя Адад-Нерари III (810-783), побудив его к пересмотру
религиозных доктрин и политики государства, о чём мы писали выше.
Однако история Ионы и его проповедь была актуальна не только для
Ассирии, но и является актуальной для каждого из нас. Что общего
между нами и Ионой, нашим временем и временем Ассирии мы узнаем в
следующей главе.
[18] см. Хрестоматия по
истории Древнего Востока, в 2 Т. / Под ред. М. А. Коростовцева, М,
Высшая школа, 1980, Т. 1, Среднеассирийские законы, с. 195-203.
