Опарин А.А. Развенчанные боги. Археологическое исследование книг пророков Ионы и Наума
Часть II. Археологическое исследование книги пророка Наума
Глава 9
Город духов-хранителей и жриц любви
Пески Междуречья долгие века хранили тайны древних цивилизаций.
К середине XIX века об Ассирии практически ничего не было известно.
Сообщения о ней давала лишь Библия, но она в глазах учёных XIX века
воспринималась лишь как сборник мифов и сказок, не имеющих никакой
исторической ценности. Многочисленные холмы, лежащие у Тигра и
Евфрата, спокойно взирали на путников, проходящих мимо. Последние
также мало обращали внимания на неприветливые холмы, спеша поскорее
добраться до места назначения из-под палящих лучей солнца, которое
казалось особенно немилосердным среди песков Двуречья. Но не таким
путешественником был Клавдий Джеймс Рич (1796-1821), консул
Ост-Индской компании в Багдаде. С детства мальчик зарекомендовал
себя удивительными способностями. Так, уже в девять лет он изучал
восточные языки, а в 14 лет начал изучение китайского. Любовь к
путешествиям, изучению той страны, где он оказывался сопровождала
его всегда. И поэтому, когда он в 1820 году после очередной деловой
поездки по Месопотамии оказался в городе Мосуле, его привлекли
холмы, на которые мало кто обращал внимание из европейцев. А между
тем местные арабы с воодушевлением и некоторой долей страха
рассказывали, что под ними скрываются древние города, что в
незапамятные времена здесь жил царь Нимрод, основавший Ниневию. В
отличие от других европейцев, улыбавшийся при этих рассказах, Рич
относился к ним очень серьёзно. С ещё большим интересом он слушал
рассказы о том, как местные жители находили в этих песках
удивительные вещи, фигурки людей и животных, изумительно
выполненные; кирпичи со странными знаками, обломки сосудов. Проводя
целые дни за исследованиями холмов и анализом сказаний арабов и
сообщений Библии, Рич пришёл к выводу, что именно в окрестностях
Мосула нужно искать легендарную Ниневию. Несмотря на отсутствие
средств, не имея практически никакого понятия о раскопках, молодой
человек решает начать искать забытый город. В ближайшие дни в ходе
раскопок ему удаётся найти многое из того, о чём рассказывали
арабы. Камни, испещрённые загадочными клинообразными письменами,
древний цилиндр, осколки сосудов, кирпичи. Однако, вспыхнувшая в
этих местах очередная эпидемия холеры кладёт конец не только этим
поискам, но и жизни Клавдия Джеймса Рича 5 октября 1821 года,
попытавшегося одним из первых приоткрыть тайны древней Ассирии [1]. Небольшая коллекция,
собранная этим совсем молодым учёным-энтузиастом, была отправлена в
британский музей в Лондоне, привлеча к себе внимание многих. Одним
из них был Поль Эмиль Ботта (1802-1870). Врач по профессии, он
занимался натуралистикой (в основном коллекционировал насекомых), а
также был талантливым дипломатом и… агентом спецслужб, выполняя
секретные поручения [2]. В
молодости он служил в качестве личного врача у всесильного
правителя Египта Мохаммеда-Али. В 1833 году он был назначен
французским правительством консулом в Александрии, а в 1842 году он
был переведён консулом в Мосул, где трагически оборвалась 20 лет
назад жизнь Рича. Приехав в эти края, Ботта хорошо помнил о
коллекции Рича и будучи весьма наблюдательным и вдумчивым человеком
он понял, что таинственные курганы видимо действительно что-то
хранят в себе. Великие археологические открытия тех лет, впрочем
как и сегодня, в своей основе обязаны не столько хорошо взвешенным
планам и расчетам, сколько любви к делу, которым занимаешься,
упорству, а также силе воображения и любви к приключениям. Улучив
любую свободную от работы минуту, консул отправляется по деревням в
поисках древностей, которые местные жители охотно продавали
странному европейцу, ищущему какие-то обломки и старые камни.
Однако на просьбы Ботта показать где были найдены эти вещи местные
жители отвечали: «Аллах велик, и в своей мудрости он раскидал их
повсюду, нужно только поискать». Потратив много времени на
расспросы, он убедился, что всё равно не добьётся ничего и поэтому
решил приступить к раскопкам, что называется, наудачу. Местом для
них он выбирает холм Куюнджик. Но в течение года, кроме нескольких
черепков, ничего не было найдено. Однако руки у Ботта не
опускались, и он по-прежнему верил в свою удачу. В это время один
из местных жителей, весьма болтливый араб говорит ему, что
поблизости от его деревни полным-полно кирпичей со странными
надписями, которые он так разыскивает. Жил этот араб, имя которого
затерялось в свете последовавшего затем открытия, в деревне
Хорсабад, в 15 километрах от Куюнджика, где безуспешно велись уже
год раскопки. Итак, раскопки вскоре были перенесены в Хорсабад.
«Местность эта гнилая, нездоровая. Залитые водою рисовые поля
служат постоянным источником тяжёлой малярии. Над полями вечно
стоит густой туман испарений, в котором кружатся мириады насекомых.
Сюда Ботта и перенёс свои раскопки. Малярия жестоко трепала людей.
Рабочие, нанятые им, часто болели, а нередко и гибли. Но
французский консул раскопок не прекращал. К его услугам всегда были
десятки полуголодных арабов, готовых за гроши выполнять любую
работу» [3]. Рассказывая о
раскопках тех лет, мы вынуждены признать, что человеческая жизнь
местных жителей, раскапывающих холмы, ценилась ни во что. Их гибель
мало кого волновала. А если и волновала, то только в контексте
того, не помешает ли она дальнейшему ходу раскопок. «Ровно через
неделю после того, как Ботта отправил своих людей, прибыл
взволнованный гонец. Он рассказал, что едва приступив к раскопкам,
они обнаружили стены, а стоило им чуть-чуть соскрести налипшую на
эти стены грязь, как они увидели какие-то надписи, рисунки,
рельефы, изображения диковинных зверей. Ботта вскочил на коня.
Двумя часами позже он уже сидел в раскопе и срисовывал причудливые,
совершенно необычные изображения крылатых зверей, фигуры бородатых
людей» [4]. В течение
последовавших затем двух лет перед взорами Ботта и всего
культурного мира вырос целый город. Ботта был уверен, что нашёл
Ниневию. Однако, как выяснилось позднее, в действительности он
открыл Дур-Шаррукин, город-дворец — резиденцию ассирийских царей,
построенный Саргоном II. Стены комнат были испещрены
многочисленными росписями, рассказывающими более ярко и полно, чем
любая книга о жизни древнего народа, его быте, войнах, нраве. На
изумлённых открывателей дворца смотрели лица людей, ушедших в
небытие десятки веков назад. Во многих росписях центральные места
занимали величественные фигуры царей, пред которыми склонялись
когда-то народы, и от которых теперь не сохранилось ничего, даже
имени. Начатые Ботта раскопки продолжались до 1846 года. В 1848
году он впадает в немилость, получив незначительный пост дипломата
в Леванте. Итогом его многолетних раскопок стало расчистка анфилады
залов в северо-западной части дворца. Но даже несмотря на этот
незначительный в принципе объём это открытие стало поистине
сенсационным. «До сих пор колыбелью человечества считался Египет,
ибо нигде в другом месте история цивилизации не прослеживалась так
далеко вглубь веков, как в стране мумий. О Двуречье до этого
сообщала лишь Библия — для науки XIX века „сборник легенд“» [5]. После же этого открытия
приходилось признать, что в Двуречье существовала не менее
высокоразвитая цивилизация, и что Библейские сообщения о ней
полностью соответствуют действительности. В 1852 году раскопки,
начатые Ботта, были продолжены Виктором Плейсом [6]. Экспедиция выяснила общую планировку
дворца, а наиболее сохранившиеся скульптурные изображения вместе со
многими более мелкими находками были подготовлены для отправки в
Париж. Согласно расчётам самого Плейса, к концу 1853 г. сотрудники
экспедиции расчистили 209 помещений, располагавшихся вокруг 31
двора, и, кроме того, три храма и небольшой зиккурат. Плейс
определил протяженность городских стен, толщина которых достигала
24 м, и обследовал 7 ворот, порталы трёх из которых были украшены
скульптурными фигурами, а одни — сводчатые с архивольтами почти
полностью сохранились [7].
После этого раскопки Хорсабада были прерваны почти на 80 лет, пока
в 1928 году сюда не прибыли американские археологи, проводившие
здесь раскопки до 1935 года под руководством Эдварда Чиера и
Гордона Лауда. В ходе них были найдены вторые ворота, храм бога
Набу, пять дворцов, храм Сина, здание арсенала [8]. Благодаря кропотливому труду нескольких
экспедиций, а затем обработке и анализу их исследований мы можем
сегодня представить, как выглядел Дур-Шаррукин во времена Саргона
II, покорителя Самарии. «Величественный ансамбль дворцов и храмов,
имевших более двухсот помещений и тридцать дворов, возвышался на
искусственно созданной террасе. Она была сооружена на поперечной по
отношению к городской стене линии, на 14 метров выше города
ассирийских царей, города солдат и ремесленников. Весь этот
комплекс построек венчала огромная четырёхугольная башня,
поднимавшаяся семью ступенчатыми ярусами. Стены её были отделаны
покрытыми эмалью кирпичами различных расцветок. До сих пор на
обломках кирпичей сохранились остатки этих красок. Семь ступеней
башни были окрашены соответственно в белый, чёрный, красный, синий,
оранжевый, серебряный и золотисто-красный. В основании каждая
сторона башни имела длину 43 метра. Каждая ступень была 6 метров
высотой, общая высота башни — 42 метра» [9]. Верхняя платформа башни была позолоченной, а
каждый из семи этажей был посвящён божеству одной из семи планет [10]. «Сам дворец воздвигнут
на искусственной террасе, обложенной кирпичами. Главный вход
находился на юго-востоке. Прямо к нему на террасу вела двойная
лестница со ступенями из каменных плит. Всего ворот было восемь, по
двое со всех четырёх сторон; ворота помещались между двумя башнями
и занимали весь пролёт. Каждая пара посвящалась одному из богов
города и называлась его именем: Бэла, Набу, Ану, Иштар. Со стороны
поля прикрытием служил небольшой замок, углы которого защищала
низкая, шириной 12 м башня. Через пять ворот в столицу входили люди
и пригоняли скот… Главные ворота Дур-Шаррукина величественны. Они
состояли из трёх входов: центрального и двух боковых. Центральный
открывался лишь в самых торжественных случаях, когда через него
входил царь во всём своём великолепии, со свитой. Боковые были
всегда открыты для многочисленных посетителей, приходящим по разным
делам во дворец. Царский вход был очень красив. На посетителя
строго смотрят шесть фигур огромных крылатых быков с человеческими
головами, подобные тем, какие стояли в царских дворцах Калаха. Это
гении — стражи ворот. По два быка располагались друг против друга
по бокам входа у стены, обратив свои лики ко входящему во дворец, а
два других, головою выше первых, стояли в сводчатом проходе, по
обеим сторонам, также смотрели вперёд… Дворцовые помещения и храмы
занимали площадь около 10-11 га» [11]. Тронный зал дворца «представлял собой огромное
прямоугольное помещение высотой до 12 м, стены которого снизу
доверху украшала роспись» [12]. «Там когда-то перед троном повелителя были
выставлены целые пирамиды из отрубленных человеческих голов» [13]. Теперь же пред глазами
археологов были кучи мусора из щебня, пыли и осколков
глазурированных плиток. Стены тронного зала, где стоял престол
ассирийского владыки обратились в прах, как и вся великая империя.
«Дворец имел всё, что только не пожелал бы иметь самый
могущественный владыка мира того времени» [14]. После реконструкции на мир взглянули
и роскошные храмы Дур-Шаррукина: храм Луны, Венеры и Солнца.
Великие боги, символами которых были Солнце, Луна, Венера-Шамаш,
Син, Нигаль ушли в небытие вместе с царством, которое они морально
разложили и привели, наконец, к гибели. В своих предыдущих работах
мы уже анализировали религию Древней Месопотамии [15]. В данной монографии мы уже говорили о
страшном культе бога Ашшура — главного бога Ассирии, теперь
остановимся на его супруге, богине Иштар.
Одним из самых знаменитых храмов Ниневии был храм богини Иштар.
«Уже законодатель Хаммурапи примерно в 1930 года до н. э.
упоминает о храме Иштар, вокруг которого был расположен этот
древнейший город» [16].
Хаммурапи говорит, что он «царь, который дал воссиять имени Иштар
в Ниневии, в храме Эмишмиш» [17]. Иштар, самая популярная богиня Древней Ассирии,
по мифологии была супругой верховного бога Ашшура. «Уже в середине
III тысячелетия до н. э. Иштар почиталась царицей богов,
богиней-матерью, владычицей, богиней восхода и заката. Её функции
весьма разнообразны. Она сияет на небе, воплощаясь в планету
Венеру, и она же спускается в подземный мир за своим возлюбленным
Думузи (Таммузом). Это богиня любви и красоты, укрощающая своими
чарами львов и диких быков, а также богиня войны, носительница
победы, вдохновляющая царей на боевые подвиги, шествующая перед
ними на поле битвы» [18].
Культ этой богини предписывал каждой девушке или женщине хотя бы
раз в жизни отдаться чужестранцу в храме Иштар [19]. «Культ Иштар связан с
оргиастическими празднествами включавшими самоистязания (возможно
было даже самооскопление), проявления сексуальной свободы,
принесения в жертву девственности… Иштар считалась покровительницей
проституток, гетер, гомосексуалистов» [20]. Такова была любимая богиня ассирийцев, в честь
которой они устраивали сладострастные праздники, предаваясь самым
мерзким грехам, таким, как содомия и кровосмешение. Эти страшные
оргии проходили под надзором жрецов, разжигающих похоти толпы
сладострастной музыкой и посылаемыми жрицами, выполняющими
эротические танцы и отдающихся первым встречным.
Теперь же там, где раньше совершались воскурения языческим
богам, где сладострастные жрицы служили приходящим в храм своим
телом, где жрецы вызывали духов, вступая в контакт с силами зла,
теперь здесь лежал тот же прах, что и в тронном зале царя. Лжебоги
Ассирии пали навечно, оставив пример грядущим поколениям людей, к
чему приводит отступление от Истинного Бога. «Укрепления
Дур-Шаррукина сохранились такими же, какими были при Саргоне.
Городская стена выходит на равнину, через каждые 27 м её венчают
квадратные башни, которые господствуют над ней своими зубчатыми
верхушками и образуют выступы в 4 м. Высота стен над уровнем почвы
— 20 м, а ширина так велика, что по дороге, которая проходит по ней
вокруг всего города, могут скакать в семь рядов колесницы, не
задевая друг друга» [21].
«Дорога, ведущая в Дур-Шаррукин, перерезает Хусур как раз на
выходе из Ниневии и потом почти всё время идёт по левому берегу
реки. Это настоящее каменное шоссе. Ширина его около 19 м. Вдоль
всей дороги, через определённые промежутки, расставлены каменные
верстовые столбы. После многочисленных поворотов дорога приводит к
воротам Иштар, в юго-западной стене города» [22]. Сооружая Дур-Шаррукин, Саргон писал:
«Я думал день и ночь о том, чтобы сделать обитаемым это место,
чтобы освятить его храмы, жертвенники великим богам и дворец, где
обитает моё величество… Я повелел приступить к основанию его… Днём
и ночью работал я для счастья и удовлетворения моего сердца… Да
благословит Ашшур, отец богов, эти чертоги на долгие, долгие дни!»
[23]. Но кровавый Ашшур не
принёс счастья своему ревностному почитателю. Саргон погибает
менее, чем через два года после постройки Дур-Шаррукина, так и не
успев насладиться счастьем, о котором он так мечтал в стенах этого
города. Не сохранил Ашшур и сам город „на долгие, долгие годы“, как
умолял бога Саргон. Менее, чем через сто лет он был разрушен и
обращён в руины. На долгие века пески похоронили под собой это
творение гордого ассирийского монарха. Того монарха, который
участвовал в заговоре против своего брата Салманассара V, в
результате которого тот погиб. Того монарха, который сравнял с
землёй Самарию и угнал в плен 10 израильских колен. Того монарха,
который хвалился тем, что заставил рыдать тысячи людей в царстве
Урарту, уничтожив их близких и спалив их города. Того монарха,
который в один поход выселял до 90000 человек. Он сеял всю свою
жизнь кровь и слёзы, жестокость и разврат и в результате пожал
смерть, проклятия современников и отвращение потомков, крушение
всех дел и прах.
