Открытия Лэйярда, сделанные им в Калахе, способствовали тому,
что уже в 1849 году английское правительство организует новую
экспедицию в район Мосула, которую вновь возглавляет Лэйярд. В ходе
данной экспедиции большую роль сыграл его ученик Ормузд Рассам
(1826-1910), родившийся в Мосуле и происходивший из
халдейско-христианской семьи. В октябре 1849 года экспедиция
приступает к раскопкам на холме Куюнджик, на том самом холме, где
несколько лет назад Ричу и Ботта не удалось практически ничего
найти. «Проделав вертикальный ход в холме, он наткнулся примерно
на глубине двадцати метров на слой кирпичей. Тогда он начал вести
под землёй горизонтальные ходы по всем направлениям и вскоре
обнаружил зал, а затем и дворцовые ворота с крылатыми изваяниями по
бокам. За четыре недели работы он открыл девять комнат, как
выяснилось впоследствии, это были остатки дворца кровавого деспота
Синаххериба» [1]. Так было
положено начало раскопок Ниневии. В ходе последующих работ было
установлено, что «Городские стены, ныне оказавшиеся на некотором
расстоянии от Тигра, образуют неправильный прямоугольник периметром
почти 7,5 мили с внешним валом и рвом с восточной стороны.
Дворцовый холм, известный под турецким названием Куюнджик, отмечает
границу западной стены, выходившей на реку. Милей южнее расположен
второй холм меньшего размера, скрывающий руины ассирийского
арсенала… Чётко определено местоположение городских ворот. Ворота
Нергала, на которых до сих пор сохранились изображения
стражей-охранителей, расположены в северной стене, а Ворота Шамаша
в восточной» [2]. Лэйярд
открыл дворец Сеннахериба, а в 1852 году Рассам открывает ещё один
ниневийский дворец, принадлежащий Ашшурбанипалу, вместе со
знаменитой библиотекой.
В 1874 году Джорджем Смитом на развалинах
Ниневии был чудесным образом обнаружен «недостающий фрагмент
текста о Всемирном потопе» [3]. «Синаххериб, вновь сделавший Ниневию столицей,
задался целью превратить её в прекраснейший город мира… Дворец
Синаххериба считался самым совершенным и величественным
произведением своеобразного ассирийского зодчества. По словам Г.
Роулинсона, «он превзошёл размерами и великолепием все прежние
строения того же рода». Дворец Ашшурбанипала, построенный на той
же платформе внуком Синаххериба достигает ещё большего совершенства
орнаментации, но даже это здание не сравнится с дворцом Синаххериба
по числу покоев и величественности размеров… Сам город не был похож
на большинство городов своего времени. Конечно, и здесь встречались
лабиринты узких улочек-проходов… Но всё же от городских ворот к
храмам и от храма к храму вели широкие, спрямленные улицы, кое-где
мощенные посредине плитами… В Ниневии запрещалось нарушать прямую
линию улицы: виновному грозило страшное наказание, его вешали или
сажали на кол… Синаххериб поставил своей целью привести в порядок
каналы и перестроить целые кварталы города. Старые узкие улицы были
расширены, набережная Тигра обложена камнями. На одной из надписей
Синахериба читаем: «Я насадил вокруг дворца всевозможные травы,
фруктовые и другие деревья из числа тех, что растут в Халдее. Я
разделил расположенные за городом общественные земли и раздал их
жителям Ниневии под фруктовые сады. Для того чтобы эти сады
прекрасно росли, я повелел прорыть железными кирками канал от
города Кизира до равнины возле Ниневии и направил воду через горы и
низины. Я заставил течь вечные воды Хосра в ирригационные каналы,
прорытые в этих садах…» По мере того как Синаххериб осваивал всё
новые территории вокруг Ниневии и засаживал их редкостными
деревьями, кустарниками и зерновыми культурами, ему приходилось всё
дальше углубляться на восток, в горы, в поисках воды для
удовлетворения возрастающих нужд города… «Синаххериб, царь
вселенной, царь Ассирии, говорит: на большое расстояние, в
дополнение к весенним потокам с гор, справа и слева от него я
приказал прорыть канал в долину Ниневии. Над глубоким ущельем я
приказал построить мост из белого камня. Я приказал пустить через
него эти воды… Прежние столицы Ассирии, Ашшур и Калах, отступили на
задний план перед перестроенной и расширенной Ниневией» [4]. «Она была окружена
бастионом и большой стеной. Про стену говорили: «Та, которая своим
ужасным сиянием отбрасывает врагов», она возвышалась на фундаменте
из четырёх плит, стоящих по её углам. В ширину эта стена имела
сорок кирпичей (десять метров), а в высоту — сто кирпичей (двадцать
четыре метра); в ней было проделано пятнадцать ворот. Вокруг стены
был ров шириной сорок два метра; около Садовых ворот через него был
перекинут каменный мост — настоящее чудо архитектуры того времени»
[5]. «Но это был город, где
власть принадлежала узкой прослойке господ независимо от того, на
чем они основывали своё право господства: на праве крови или
происхождения, расовом превосходстве, деньгах, насилии или же на
изощрённой комбинации всех этих „достоинств“. И в то же время это
был город бесправия серой массы тех, кого не спрашивают, а
наказывают, — рабов, обязанных работать и лишённых всяких прав…
Ниневия не была забыта главным образом потому, что с именем её
связаны убийства, грабежи, угнетение, насилие над слабым, кровавая
смена правителей, которые держались на троне лишь силой террора и
которым почти никогда не удавалось умереть своей смертью, —
впрочем, их место занимали ещё худшие тираны» [6]. Бог долгое время терпел этот город, не
раз давая ему возможность покаяться и обратиться от своих злых
путей, но ассирийцы всё дальше и дальше отходили от законов правды
и добра. И тогда Божий суд обрушился на гордую столицу Ассирии.
«Всюду, куда не проникали археологи, виднелись следы страшного
опустошения. Остатки обуглившегося дерева, полуразрушенные стены,
рассыпающиеся в порошок от одного прикосновения алебастровые плиты
— всё это свидетельствовало о грандиозном пожаре, некогда
бушевавшем в этих залах, комнатах, коридорах. И невольно
вспомнилась картина разрушения Ниневии, столь прекрасно
нарисованная древним автором: «Несется конница, сверкает меч и
блестят копья: убитых множество и груды трупов, — нет конца трупам…
Разорена Ниневия, кто пожалеет о ней» [7]. «Руины носили следы пожара и варварского
уничтожения… Алебастровые плиты, обожженные огнём и разбитые на
мелкие части, в беспорядке валялись на земле, повсюду виднелись
остатки обуглившегося дерева. Даже мощные стены не устояли перед
жестокостью разрушителей. Дворец вместе с городом, лежащим рядом,
захватили, наверное, после яростной схватки войска неприятеля; всех
жителей поголовно вырезали, а ограбленные дома и дворец предали
огню» [8]. Вот как сам Г.
Лэйярд описывает увиденное: «Двадцать пять веков они были скрыты
от глаз человека, и вот теперь снова стоят перед нами во всём
блеске своего античного величия. Но зато как сильно изменилось всё
вокруг! Там где некогда цвела, утопая в роскоши, цивилизация
могущественного народа, мы видим нынче нужду и темноту полудиких
племён. Где раньше возводились великолепные храмы и кипела жизнь
богатых и многочисленных городов, теперь стоят руины и бесформенные
курганы. Над просторными залами дворцов, покой которых охраняли
гигантские изваяния, ходят сейчас волы, запряженные в плуги, и
шумят посевы». Богиня Нин, в честь которой был назван город, и
хранительницей которого она была, не спасла его от Божьего
наказания. Уничтожая города других народов, убивая их население,
насилуя женщин и пытая детей, сжигая всё и вся — теперь ассирийцы
всё это испытали на себе, своих женах, детях, домах. По сравнению с
другими городами Ассирии Ниневия подверглась наиболее страшному
разгрому, ибо именно она была для сотен народов олицетворением
всего того зла, что несло с собой зловещее имя „Ассирия“.
