Имя этой организации стало одним из символов ужасов
нашего времени. Она внушает страх не только отдельным обывателям,
но и политикам самого высокого уровня. Более того, она управляет
порой и самой политикой стран, направляя её в нужном для себя
русле. Кажется, что для нее нет ничего невозможного, а её члены
являются подлинными хозяевами этого мира, единственно свободными
людьми, могущими себе позволить всё. Эта организация постоянно
пополняется. Ибо, внушая страх, она очень многим внушает и
восхищение, желание присоединиться к ней, став действительно
хозяином своей жизни. Еще 25—30 лет назад об этой организации
толком никто не знал, хотя её деяния на себе ощущали прямо или
косвенно миллионы людей. Имя этой организации — сицилийская мафия
(ставшее нашему зрителю знакомым по фильму «Спрут» и его героям:
Каттани, Терразини, Лаудео). Сегодня приставка «сицилийская» стала
весьма условной, ибо во многих странах Америки и Западной Европы
существуют её филиалы. Однако, своё происхождение она ведёт именно
из Сицилии, из этого прекрасного средиземноморского острова.
Происхождение самого слова «мафия» не вполне известно. Вообще,
по-итальянски «мафиозо» означает «франт», хотя некоторые
исследователи не связывают их между собой. Сами члены этой
организации называют себя «Общество чести» или «Коза ностра» (т. е.
«Наше дело» — название, возникшее среди американских мафиози).
Родственная и очень близкая мафии организация ’ндрангита —
переводится с греческого andragathos — «человек мужественный,
честный, достойный». Т. е., по примеру древних и средневековых сект
и орденов мафия по крайней мере сама себя рисует как организацию
особых, избранных людей, элиту общества. Возникновение мафии
относится к началу XIX века. На Сицилии в ту пору сложилась очень
специфичная ситуация. Дело в том, что этот остров на протяжении
нескольких столетий был периферией различных европейских
государств, войдя в 1130 году, в состав королевства Обеих Сицилий,
где с 1735 года правила французская по происхождению династия
Бурбонов. Последние с презрением относились к провинциальным
сицилийским дворянам, не приглашая их ни ко двору, ни на
королевскую государственную службу, ни в армию. Промышленность на
острове не развивалась, а работать на земле их дворянская честь им
не позволяла. Они предпочитали жить в замках, проводя все время в
пирах и охотах, и совершенно не занимаясь хозяйственными вопросами.
Когда деньги заканчивались, тогда аристократы, чтобы не менять
привычных устоев своей жизни, свои огромные и плодородные земли
сдавали в аренду. Арендаторы обзаводились вооружёнными отрядами,
выколачивая с их помощью из крестьян подати и обеспечивая их
безоговорочное послушание. Вскоре эти арендаторы становились
владельцами мельниц, прессов для оливок и винограда, военной силой
и ростовщиками, сдавая под огромные проценты деньги аристократам,
ставшим полуноминальными хозяевами своих же собственных земель. На
вырученные деньги эти арендаторы скупали всё новые и новые земли.
[1]. «Они создали альтернативную систему управления и правосудия
вне пределов компетенции законной власти. В 1860 г. новое
правительство Виктора-Эммануила II попыталось избавить Сицилию от
банд, но к этому времени они уже контролировали большинство
правительственных и полицейских учреждений». [2]. В период
объединения Италии и походов Гарибальди эти арендаторы-мафиози
поддержали Гарибальди против правительства, пытавшегося их
подчинить. В апреле 1865 года префект Палермо маркиз Ф. Гвалтерио
писал министру иностранных дел, употребляя при этом термин мафия:
«Мафия — это огромная организация,… которая распространилась на
весь социальный организм и, действуя противоположными методами
запугивания и покровительства, пытается подменить собою публичную
власть… она имеет ныне бoльшую силу, нежели правительство и закон».
Таким образом, «мафия нарождалась из феодализма и перенимала его
формы, глава мафии занял место феодального сеньора, присвоив
присущие последнему полномочия так называемой «чистой и смешанной
власти», заключавшиеся в праве на жизнь и смерть обитателей городов
и деревень, а также в праве произвольного налогообложения». [3].
Итак, родившись из недр феодализма в экономически отсталой,
средневековой по укладу жизни Сицилии, мафия всячески поддерживала
эти феодальные порядки и нормы жизни. Так она сдерживала развитие
промышленности и образования, препятствуя строительству школ и
библиотек, искусственно поддерживая бедность населения, а
христианство сводя к религии суеверий и ритуалов. Большой удар по
мафии был нанесён при фашистском режиме Муссолини, который, узнав о
существовании в «Его Италии» (!) фактического государства мафии в
Сицилии, назначил префектом Палермо (столица Сицилии) Чезаре Мори,
который за три года с 1926 по 1929 гг. разгромил и уничтожил очень
много криминальных «семей». Спасаясь от фашистов, мафиози вышли на
контакт с англо-американской разведкой, предлагая им свою помощь в
борьбе с Муссолини. Эти контакты облегчались и тем, что ещё в конце
XIX — начале XX веков в США эмигрировало несколько мафиозных
«семей», которые основали на американском континенте дочернюю
преступную организацию «Коза ностру». [4]. «10 июля 1943 года на
Сицилии высадился англо-американский десант. Во время проведения
этой операции большую помощь союзникам оказали местные мафиози».
[5]. В благодарность за помощь союзники дали некоторым мафиози
государственные посты. После этого вплоть до нашего времени
продолжается рост влияния сицилийской мафии, ставшей одной из
мощных политических сил современного мира. Итак, проследив историю
её возникновения, посмотрим на её устройство и законы, по которым
живут сами мафиози, а так же причины, обеспечивающие ей столь
долголетнее процветание. Сама «мафиозная организация строится по
территориальному принципу. Так, территорию провинции Палермо
контролируют около двадцати „семей“, территорию Нью-Йорка — пять.
Всего в Италии (на конец 1997 года) насчитывалось 463 „семьи“.
Каждая „семья“ обладает полной автономией на своей территории:
чтобы совершить преступление на чужом участке или даже просто
купить там дом, мафиози должен обратиться за разрешением к
контролирующей этот участок „семье“. Управляет делами „семьи“
избираемый „людьми чести“ „глава“ (капо, капофамилья) или
„заместитель“ которого он назначает сам (вице-капо). В зависимости
от величины семьи, у „главы“ может быть от одного до трёх
„советников“ (кон сильери). Среднее звено организации представляют
„начальники десятков“ (капидечина), которые командуют „бойцами“.
Число бойцов „семьи“ относительно невелико (от двадцати до 70), но
с ней сотрудничает большое количество людей, которые „людьми чести“
не являются, хотя и оказывают мафии, по мере необходимости, разовые
услуги… Высший орган мафии, регулирующий отношения между семьями
одной провинции, называется „Комиссией“ или „Капитулом“. Комиссия
состоит из „секретарей“, каждый из которых избирается на три года и
представляет интересы трёх семей. В 70-е годы была создана
„межпровинциальная комиссия“, в которой представлены семьи всей
Сицилии. Глава комиссии (т. е. глава сицилийской мафии) избирается
демократическим путём из всех её членов». [6]. Что же привлекает
людей, и в первую очередь, молодежь, заставляя их вступать в мафию?
Во-первых, это обретение денег и связей. Каким бы не был бедным
человек, вступающий в эту организацию, он может рассчитывать не
только на большие деньги за выполнение заданий, но и на помощь
«семейных» врачей и адвокатов, немалую пенсию для членов своей
семьи в случае его заключения под стражу. Во-вторых, вступление в
мафию резко поднимает статус человека в глазах окружающих.
Практически всё, начиная от частных кафе и заканчивая банками в
Сицилии контролируется мафией, члены которой ведут себя везде как
хозяева, позволяя любые выходки, хамство, грубость и удовлетворение
своих желаний. Даже в одежде, в виде ярких шейных платков мафиози
подчеркивают своё отличие от других людей. Последних, кстати, мафия
часто делит на несколько классов: людей, полулюдей, людишек, рвачей
и шушеру. При этом к собственно людям мафиози относят только,
конечно, себя. Все же другие окружающие их — это людишки и шушера.
Так мафия хорошо играет на человеческой гордыне, взращивая её в
своих членах и притягивая с помощью этого новичков, уверяя их, что
почувствовать себя настоящими людьми они смогут только став частью
их организации. В-третьих, если ты обладаешь определенными
способностями, то тебе обеспечена карьера в мафиозной структуре,
ибо в принципе любой может пройти путь от простого бойца до главы
Капитула. Поэтому есть стимул, к чему стремиться. В условиях, как
мы уже отмечали, бедной феодальной Сицилии — это практически
единственный выход стать кем-то, ибо любую должность можно получить
только при помощи мафии, да и просто выйти из полунищенского
состояния без её помощи тоже почти невозможно. Итак, поддерживая
феодальные порядки, мафия обеспечила себе постоянный и верный
приток членов. «К этому прибавлялся ещё один удивительный феномен:
мафиози ощущают себя людьми глубоко религиозными, ибо все обряды
организации были, как бы, санкционированы Богом и святыми». [7].
Принятие в члены мафии сопровождается особым обрядом, во время
которого, «каждый, вступающий в мафию человек, должен уколоть свой
палец колючкой, подождать пока несколько капель крови прольются на
бумажную иконку с изображением святого, потом поджечь иконку и,
перекидывая её из руки в руку, пока бумага не сгорит, произнести
следующие слова: „Моя плоть пусть сгорит, как эта святая икона,
если я не сохраню верность своей клятве“». [8]. При посвящении на
высокую должность в мафиозной структуре человек говорит:
«Поклоняюсь Иисусу Христу на Кресте и ношу номер 25 марта, дня
нашей Пресвятой Богородицы, которой поклоняюсь и которую ищу
повсюду и изображение которой ношу на груди». [9]. Вступление в эту
организацию сопровождается, также, красивыми клятвами в верности
«семье», обещаниями не желать жены своего ближнего, т. е. такого же
мафиози, не воровать друг у друга и пр. Но при всех этих красивых
словах членом общества может стать только тот, кто «зарекомендовал
себя как хладнокровный убийца, поэтому молодые люди-претенденты
зачастую совершают бессмысленные, ничем не мотивированные
преступления». [10]. «6 июня 1997 года сицилийская полиция
арестовала Пьетро Альери, второе по значению лицо в местной мафии.
Тридцативосьмилетний Альери, на протяжении последних восьми лет
скрывавшийся от правосудия, был захвачен в своем загородном доме, в
нескольких километрах от Палермо. В подполе дома обнаружили церковь
— с алтарем, мраморной балюстрадой, дарохранительницей,
изображениями Тайной Вечери, Святого Августина, Мадонны, почитаемой
в близлежащем городке Миличия. В ларцах хранились сотни фигурок
святых, в том числе десять — Святого Михаила Архангела, покровителя
полицейских. В доме нашли также множество духовных книг; две из них
— „Жизнь пилигрима“ (перевод двух анонимных произведений,
написанных в одном из русских монастырей в середине прошлого века)
и „Исповедь“ Святого Августина — лежали на ночном столике хозяина.
Полиция арестовала также падре Марио Фриттитту — священника прихода
Калса в Палермо, который „по совместительству“ отправлял службу в
той подпольной церкви. Сообщение об обстоятельствах двойного ареста
вызвало в Италии дискуссию о взаимоотношениях церкви и мафии. Ведь
„Синьорино“ („молодой синьор“ — так называли Альери за особое
щегольство в одежде), окончивший гимназию при архиепископской
семинарии в Палермо и лицей при семинарии в Монреале, начал свою
мафиозную карьеру как киллер, затем весьма успешно занимался
наркобизнесом и наконец сменил Тото Риину на посту главы „Капитула“
(высшего арбитражного органа в случае конфликта или при
необходимости согласования действий между различными мафиозными
„семьями“). Как уживались в его душе Евангелие и насилие?». [11].
Действительно, как может сочетаться несочетаемое? Чтобы это понять,
необходимо глубже посмотреть на то, что мафия понимает под
религиозностью и на её отношения с католичеством и папством. «К
сожалению, совсем до недавнего времени итальянская церковь не
ставила перед собой задачи целенаправленной борьбы с мафией». [12].
Безусловно, были прекрасные христианские католические служители,
которые боролись с мафией, пытались духовными методами исправить
это зло и расплачивались порой жизнью за эту свою деятельность,
погибая от рук нанятых мафиози киллеров. Но в целом, позиция
официального Ватикана была к этой организации весьма примечательна.
Так, «В 1964 году, когда парламентская комиссия „Антимафия“
(1962—1976) планировала инспекционную поездку на Сицилию, кардинал
Палермо Руффини обосновал своё негативное отношение к этой идее
так: „Безжалостная пропаганда, действуя через печать, радио,
телевидение, в конце концов заставила Италию и другие страны
поверить в то, что зараза мафии распространилась на большей части
острова и что все сицилийцы — мафиози“». [13]. Зачем раздувать
проблему, дискредитировать людей? Ведь по сути и говорить особо не
о чем — уверяет кардинал, закрывая глаза на творящиеся убийства,
организованную мировую преступность и продажу наркотиков. В прямых
связях с мафией обвинялись многие высшие чины церкви, в частности,
архиепископ Монреале Кассизу и т. д. «В ноябре 1982 года Палермо
посетил папа Иоанн Павел II. В своём выступлении он осудил
убийства, но слово „мафия“, при этом, не было произнесено». [14].
Видя, что руководство церкви не предпринимает каких бы то ни было
усилий в борьбе с мафией, рядовые христиане Палермо опубликовали в
том же 1982 году открытое письмо, фактический упрёк в адрес
иерархов. В частности, в этом письме говорилось: «Что можно сказать
о культурном отставании нашей Церкви, которой не удалось взвешенно
и последовательно проанализировать феномен мафии?… Нам
представляется важным и насущно необходимым потребовать у нашего
епископа созыва церковной конференции, на которой мы могли бы…
вместе решить, что сегодня можно сделать для нового и свободного
евангельского свидетельствования нашей Церкви — именно в связи с
проблемами, которые ставят перед нами власть и насилие мафиози».
[15]. Почему же высшие папские иерархи столь попустительствовали
мафии, предпочитая не говорить о ней вообще, будто бы нет проблемы?
Это было вызвано тем, что, во-первых, мафия, как было уже показано,
зиждилась на принципах феодализма. И на этих же самых принципах
зиждилось и папство, которое всеми силами пыталось сдержать
развитие капиталистических отношений. Ибо при феодализме Церковь
имела земли, крестьян, замки, города, совершая там суд по своему
усмотрению. При появлении же капиталистических отношений церковь
лишилась и земель, и рабов и самоуправной власти. Именно поэтому
страны, сохранившие верность католичеству, — Испания, Италия,
Португалия, страны Латинской Америки оставались долгое время в
феодальном строе, тогда как страны, принявшие весть Евангелия,
Реформацию, — Германия, Великобритания, Швеция, Нидерланды, США,
Канада, сбросив с себя оковы феодализма, шагнули в
капиталистические отношения, вырвавшись далеко вперед по сравнению
с католическими державами. И сегодня так же первенство в экономике,
науке и культуре в мире, именно за протестантскими странами, где
церковь никогда не претендовала на светскую власть и земли. Поэтому
желания мафии и папства в деле сохранения феодализма, в Италии, в
частности, совпадали. Во-вторых, мафия была заинтересована в
поддержании низкого уровня образования и бедности населения. В этом
же, как показывает всемирная история, ей не уступало папство,
заинтересованное также в поддержании неграмотности, ибо если люди
начнут читать, и в первую очередь, конечно, Библию, то увидят
разницу между её учением и учением папства, что, кстати, и
произошло, когда Лютер перевёл Св. Писание на немецкий.
Поддерживало оно и бедность, ибо бедными людьми управлять всегда
легче, так как они зависят от воли богатого и всесильного хозяина,
которым веками было папство. В-третьих, мафиози делали и делают
всегда богатейшие пожертвования в церковь, как для того, чтобы
создать себе определённую респектабельность, так и для того, чтобы
заглушить совесть, как бы откупаясь от Бога за свои грехи
приношением в храм. В-четвёртых, папство всегда внедряло и
поддерживало обрядный характер религии, утверждая, что для спасения
достаточно только строго соблюдать религиозные ритуалы и праздники,
не требуя от человека переосмысления жизни, выполнения Закона
Божьего. Этот принцип обрядовой религии был очень выгоден мафии,
ибо не мешал людям вступать в её члены. Мафия, как бы, говорила,
что ничего плохого при этом человек не делает, ведь даже Церковь
учит, что главное — это ходить в храм по праздникам и соблюдать
ритуалы, ну и соблюдайте их, и ходите, а в другое время выполняйте
то, что мы от вас требуем. Но если вас, всё же, обличает совесть,
пожертвуйте на храм, купите индульгенцию — и всё будет в полном
порядке. Исходя из этого, чтобы окончательно притупить совесть и
свою, и вступающих в организацию, мафиози, как мы уже видели,
обставляли вступление в мафию, как религиозный обряд, с упоминанием
имени Бога, девы Марии, святых. Себя мафиози называли людьми чести,
чуть ли не защитниками вдов и сирот. Устраивала мафия и народные
религиозные праздники, участвовала в церковных процессиях [16],
успокаивая и обманывая, как мы уже говорили, и себя, и других. Но
про Бога, при этом, они предпочитают не вспоминать, понимая, что
Его всем этим не обманешь, и в то же время, не желая менять
что-либо. И в результате, порой захватив власть над землями и
людьми, мафиози слишком поздно замечают, а некоторые и вовсе не
успевают заметить, как превратив в своих манкуртов других людей,
сами они стали манкуртами дьявола, который играет их судьбой так же
легко, как они чужими жизнями, который вогнал их в атмосферу такого
страха, какого ни одна жертва мафии не испытывала. Во-первых, какой
бы пост в мафиозной иерархии не занимал человек, он не застрахован
от бандитских пуль своих же «собратьев». Так 26 декабря 1962 года
был убит глава «семьи» палермского квартала Ноче Кальчедонио Ди
Пиза, 30 мая 1978 года глава «семьи» Риези Джузеппе Ди Кристина, 23
апреля 1981 года глава «семьи» Санта Мария ди Джезу — 43-летний
Стефано Бонтате, 11 мая глава «семьи» Пассо ди Ригана Сальвиторе
Инцерилло и т. д., и т. д. Порой во внутренней борьбе между собой
мафиози убивают родственников своих конкурентов, иногда садистским
образом, вырезая при этом, целые семьи от грудных детей до
стариков. И потому у мафиози постоянно присутствует страх за свою
жизнь и жизнь своих близких. Во-вторых, в мафии никто не может
ослушаться приказа вышестоящего, а тот, в свою очередь, решений
семьи. Человек при этом лишается права выбора, он становится лишь
игрушкой, заложником ситуации. Порой отдаются приказы убить своих
друзей или даже близких, и мафиози в подавляющем большинстве
случаев идут на это. Часто приказы равносильны тому, чтобы идти на
неминуемую смерть, и члены мафии идут и на это. Их сознание
притупляется до такой степени, что не срабатывает даже инстинкт
самосохранения. В-третьих, читая биографии большинства «крестных
отцов», поражаешься тому, что имея миллионные состояния и порой
прекрасное образование, наибольшее удовольствие они испытывают,
когда мучают, пытают других людей. Причём, не смотрят на это со
стороны, а делают собственноручно, испытывая, как говорят очевидцы,
невыразимое удовольствие. [17]. Их жестокость и кровожадность
совершенно неадекватна и распространяется, порой, на невинных,
случайных людей. Эта кровожадность формируется в человеке
длительно, начиная с момента его вступления в мафию, для чего, как
мы помним, надо было совершить убийство. Постоянный вид крови и
вопли пытаемых настолько притупляли мафиози, что они перестали уже
быть людьми, превращаясь в зверей, у которых, как известно, вид
крови вызывает ещё большую не контролируемую агрессивность. Чувства
человека притупляются настолько, что он уже не чувствует жалости
даже к своим близким. Он уподобляется манкурту, не помнящему своего
отца и готовому по приказу хозяев убить собственную мать, как это
сделал манкурт Жоламан, герой книги Айтматова. В-четвёртых, манкурт
не испытывает нужды в чем-то духовном, возвышенном, заботясь лишь
об удовлетворении пищевого и полового инстинктов. Так и мафиози
тратят заработанные деньги на массовые пиры и оргии, приобретающие
часто извращённейший характер. Убив в себе чувство добра,
сострадания, духовности они пытаются чем-то заполнить эту пустоту,
которая невыразимо давит их. Забывшись на минуту, они после этого
вновь входят в ритм людей, обреченных рано или поздно на заклание.
В-пятых, отношения в мафии строятся между её членами как отношения
господина и холопа, или, точнее, раба и рабовладельца. И даже
внешне это обставляется соответствующим образом, убивая в человеке
элементарное достоинство. Так, когда в 1984 году крупнейший мафиози
Т. Бускетта решился сотрудничать с полицией, он сказал, чтобы
вызвали его бывшего подчинённого С. Конторио, чтобы тот подтвердил
его слова, обличавшие деятельность мафии. При их свидании полиция и
журналисты стали свидетелями картины, поразившей их до глубины
души. Картины, раскрывающей в полной мере ту власть, которой
пользовались «крёстные отцы» даже над своими ближайшими
помощниками, не говоря уже о рядовых членах мафии. «Свидетели,
отказавшиеся покинуть помещение видели, как Томмазо Бускетта сделал
какой-то знак Сальваторе Конторио, словно подзывая его к себе.
Томмазо Бускетта стоял. Сальваторе Конторио двинулся к нему с
опущенной головой. Дойдя до расстояния вытянутой руки, Сальваторе
Конторио встал на колени, взял руку Бускетты, поцеловал и
разразился рыданиями… в этот момент Томмазо Бускетта возложил руку
на голову Сальваторе Конторио и, назвав его уменьшительным именем,
произнёс: — Ты можешь говорить, Тотучо». [18]. Этого одного слова
было достаточно, чтобы тот заговорил, открыто признаваясь в том
числе и в своих собственных грехах. Если бы этого слова не было, то
ничто не смогло бы вырвать из уст мафиози признания. Хотя в
некоторых странах, в частности, в Бразилии, к ним применяли
нечеловеческие пытки. «Напрасно полицейские самым диким образом
пытали его, прикладывая электроды ко всем мыслимым и немыслимым
частям тела, вырывая ногти, а после поджаривая на солнце, привязав
на несколько часов к столбу и накрыв лицо капюшоном». [19]. Но где
не властно железо, слово может всё. Мафиози не принадлежит себе —
он всецело принадлежит своей «семье», «крестному отцу», которые
думают и решают всё за него. Вступая в мафию, люди хотели и хотят
приобрести престиж в обществе — и они приобретают его, но это
престиж, когда тебя боятся и ненавидят. Они хотели обеспечить своих
родных, и они обеспечили их гарантией того, что тех рано или поздно
убьют или похитят. Они хотели разбогатеть, и они разбогатели, но их
богатство, подобно деньгам Воланда в булгаковской «Мастер и
Маргарите», может исчезнуть в любой момент, попав либо в казну
государства, либо к таким же мафиози. Они хотели возвыситься и
выделиться, стать суперлюдьми, но выделились лишь тем, что людьми
быть перестали, уподобившись зверям, которые руководствуются лишь
инстинктами. И несмотря на все это, Господь продолжал и продолжает
любить этих людей. И сегодня, когда по миру идёт трёхангельская
весть, мы становимся свидетелями того, как недавние
манкурты-мафиози приходят к Богу, раскаиваясь и начиная новую
жизнь, являя собой то чудо, которое Господь силен совершить в
человеке, конечно, при его согласии, превратив его из манкурта
дьявола в образ и подобие Божие.
